Мы говорим о царствовании Елизаветы Петровны. Опять начинаю с примера. Однажды А.Д.Татищев, её генерал-полицмейстер, объявил придворным, съехавшимся во дворец, что государыня чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из губерний о многочисленных побегах заключенных.
– Государыня велела мне изыскать средство для пресечения этого безобразия, и я это средство изыскал. Оно у меня в кармане.
– Что же за средство? – спросили любопытные.
– Вот оно, – сказал генерал-полицмейстер, вынимая из кармана штемпель для клеймения лбов, на котором одно слово «вор». – Теперь преступника, даже если он убежит, будет легко обнаружить по лбу.
– Но, – возразили ему, —Как быть, если ошибка?
– О, у меня и этот случай предусмотрен, – ответил Татищев с улыбкой и вытащил другой штемпель, на котором вырезано было «не».
Вскоре новые штемпеля разослали по всей империи.
И далее начинался разговор о значении слова «вор» во времена Елизаветы Петровны, почему было много заключенных, почему они часто бежали…
От Елизаветы Петровны к Екатерине II Великой. Веселый пример. Старый генерал Шестаков, никогда не бывавший в Петербурге, не знавший в лицо императрицы, был впервые представлен ей. Екатерина II долго милостиво с ним беседовала и, между прочим, заметила, что совсем его до сих пор не знала.
– Да и я, матушка-царица, не знал вас, – наивно и добродушно ответил старый воин.
– Ну, меня-то, бедную вдову, где же знать! – со смехом сказала императрица.
Из короткого примера вытекал столь обширный для обсуждения материал, что и урока не хватало.
Тогда же организовал кружок юных историков, вместе выпускали газету «Исторический вестник». Затем они начали приносить в школу старинные монеты, книги, иллюстрации для будущего школьного музея… История становилась предметом нужным и увлекательным.
Гораздо сложнее обстояли дела с главным и основным по нагрузке предметом – русским языком. Два пятых класса, один шестой, да ещё один седьмой – выпускной. Во всех уроки ежедневно. Что это значит? Прежде всего, ежедневную проверку тетрадей с домашними заданиями и классной работой. И уж, поверьте мне, для любого учителя это самое муторное дело. Однообразие данного вида работы учителя-словесника нарушается совершенно невероятными ошибками и описками.
Из примеров моих вундеркиндов запомнились такие:
– Князь Тихон на череп коня наступил (по Пушкину).
– Я хочу, чтоб к штыку приравняли пирог (по Маяковскому).
– Данко все шел вперед, но становилось темнее, людям трудно было идти. Тогда он встал, разорвал на себе рубаху и вынул из живота сердце… (по Горькому)
Трудности усугублялись, с одной стороны, привыканием к ребятам и родителям (весьма порой непростым). Но, в случае со мной, главная трудность заключалась в слабом знании предмета. Поэтому к каждому уроку приходилось тщательно готовиться.
Первые две-три недели я готовил конспекты урока «по Никерову». Но стало ясно: они к работе совершенно непригодны, как бы тщательно ни готовились. Причина в их универсальности. Подобный конспект рассчитан на класс вообще. А ты приходишь к ребятам с совершенно разным уровнем подготовки и, главное, разным желанием учиться. Тогда как система «учитель-ученик» эффективна, если учитель способен дать знания, а ученик способен и, главное, готов воспринять их. Увы, в школе сельской, глубинной такой вариант маловероятен.
Разница с городскими ребятами поражала, сельские дети интеллектуально им заметно уступали. Потому, в первую очередь, что до самой школы росли на руках малограмотных бабушек, не знали коллективного общения и не получали того минимума знаний и навыков общения, которые дает детский сад. Яркий пример:
Урок. Ученик тянет руку.
– Ну. что у тебя?
– Нина Сергеевна, Серега набздел…
– Надо говорить «испортил воздух», – поправляет учительница, – понял?
– Понял.
Проходит минута, другая. Снова тот тянет руку.
– Что на этот раз, Саша?
– Нина Сергеевна, а тот, который воздух испортил, опять набздел…
Помню, захожу в учительскую, молоденькая учительница начальных классов горько плачет, можно сказать, рыдает.
– В чем дело, Лариса?
– У меня за год 25 процентов неуспевающих.
– А чего так много?
– Так учеников-то четверо.
– Ну, уж одного, наверное, можно подтянуть?
– Да как его подтянешь, если у него на все вопросы один ответ: – Какая буква?. – Семь, – Какая цифра? – показываю на пятерку. – Семь.
– Так его надо в школу для умственноотсталых.
– Пробовали. Возили на комиссию. Там спрашивают:
– Как, мальчик, тебя зовут?