Кстати, о родстве. Нашлись-таки доброжелатели, которые писали в вышестоящие органы на полном серьезе, что власть в селе захватила одна семья. Директор завода – Голенкевич, директор школы – его сестра Г.И.Разина, председатель сельсовета – её муж, а заведующий магазином – брат мужа. Но то было редкое явление, когда к управлению пришли не по родству, а по деловым и человеческим качествам. Все они – люди в высшей степени порядочные, трудолюбивые и человечные. И когда всё же проверка прибыла в село, бурмакинцы встали на их защиту.
Но все переговоры и деловая переписка по обеспечению нужными материалами лежала на мне. Володя готовил проект, вычерчивал пути развески, точки установки радиоприемников, затем приступил к конструированию самого пульта управления радиоузлом. А пульт – это десятки тумблеров-переключателей, множество радиодеталей, разных «сопротивлений»… Кое-как собрали все необходимое, и началась работа. Я с преподавателем труда развешивал провода, Володя монтировал пульт, включавший (так уж мы решили) и проигрыватель. Директор добывала пластинки для проигрывателя с популярными песнями и мелодиями.
Наконец долгожданный час настал. Систему решили опробовать поздно вечером, когда закончатся занятия в вечерней школе. Боялись оконфузиться прилюдно, точнее сказать, «придетно».
У пульта в директорской мы толпились, бестолково суетясь. Вместе с нами, взрослыми, и Андрюша Разин – первый помощник из ребят. Где-то часу в одиннадцатом (для нас это было обычное время монтажных работ) я скомандовал: «Включай». Володя пощелкал тумблерами и дал микрофон Галине Ивановне. Она, разволновавшись, ничего, кроме счета «один, два, три», произнести не могла и протянула микрофон мне. Я на какое-то мгновение задумался, хотя заготовка уже имелась, но хотелось сказать нечто необычное, душевное, благодарное: ведь такой труд проделан на одном энтузиазме! И я продекламировал:
Сказать открыто не боюсь,
Хотя, конечно, повторюсь:
Друзья, прекрасен наш союз
В соединении уз и муз…
Стихи прогремели в пустой школе, как набат…
– Это Пушкин или Колодин? – спросила Галина Ивановна.
– Синтез…
– Здорово, Коля Николаевич.
– Да чего там здорово, гаркнул, как каркнул.
Потом запустили пластинку, и мы пошли по классам проверять, везде ли работают репродукторы.
Утром в школе был праздник. Ребят встречала громкая музыка и самые популярные песни. Как сейчас помню, самыми любимыми тогда у нас были песни прекрасного композитора Станислава Пожлакова (кто помнит его сегодня?!) На одной стороне пластинки в исполнении Тамары Миансаровой: «– Топ, топ, топает малыш, с мамой по дорожке милый стриж…». На другой – в собственном исполнении самого Стаса песня, очень характерная для того времени: «А нам не страшен ни вал девятый, ни полюс вечной мерзлоты…». За точность не ручаюсь, может, широта и шестидесятая. Что творилось в маленьких коридорчиках и первого (младшие классы), и второго этажей – не поддается описанию. Дети пели, танцевали, прыгали, бегали, только что на руках не ходили.
И вдруг скандал. Восемь часов. Звонка нет. Пять минут, десять минут – звонка нет. В чем дело? Наверх по лестнице поднимается раскрасневшаяся, встрепанная, задыхающаяся тетя Груша:
– Галина Ивановна, звонок пропал.
Под словом «звонок» имелся в виду колокольчик, довольно большой и звонкий, еще от земской школы.
– Что же делать? – растерялась директриса.
– Дайте мне микрофон, – попросил я
– Ребята, у нас пропал колокольчик для звонков. Его надо найти как можно скорее. Если не найдем, музыки в перемену не будет.
Через несколько минут малыши принесли колокольчик. Я догадывался, что спрятали не они, малышня – народ еще дисциплинированный.
– Откуда взяли?
– Ребята со второго этажа дали и велели нести наверх в учительскую…
Колокольчик пацаны вернули, ничего не сообщив о собственном расследовании. Да и что говорить: ребята хотели продлить радость единственным, как им казалось, возможным способом.
Вариант на три «К»
Приближалось распределение. В назначенный день приехал в Ярославль. Подстригся, помылся, приоделся, чтобы явиться под очи распределяющих в надлежащем виде. Но не только для них. Я практически два года не виделся со своими однокурсниками. Экзамены сдавал по предварительной договоренности с преподавателями, а время экзаменационных сессий проводил в школе.