Санаторий «Дайнава» (позже узнал, что по-литовски – это родина) представлял ряд двухэтажных деревянных, но вполне приличных строений и один новый четырехэтажный корпус с лоджиями по обеим лицевым сторонам. В нем и поселился. Палата на троих с туалетом и душем. Соседи – летчик из Якутии и лесоруб из Коми. Если учесть, что якутский летчик – коренной молдаванин, то почти интернационал.
Поскольку приехал поутру, на завтрак не рассчитывал. Подкормили соседи за чаем. А обедал уже со всеми в прекрасной большой столовой, за столами под белыми скатертями и почти хрустальными графинами, стаканами, приборами под специи. Кормили на убой, порции огромные. Единственный недостаток – преобладание в меню гороха пареного, жареного, вареного и отварной свинины в нем. Это основа национальной кухни. Но попробуй с непривычки съесть отваренную свинину. Я дважды пробовал, но затем все-таки стал выбирать иные блюда, благо – выбор имелся.
После обеда вызвал врач. Оказался молодым литовцем, моим ровесником, только что закончившим университет в Тарту и работавшим здесь первые недели. Отрекомендовался как Витаускас.
– Можно просто Виктор.
Но не Витя. Значит, надо соответствовать:
– Просто Николай, можно без отчества.
Виктор улыбнулся уголками губ, оценив подачу. К концу приема мы договорились вечер провести в местном ресторане. Боюсь ошибиться, все же более полувека прошло, но, кажется, он назывался также просто «Дайнава» и представлял расширявшийся кверху конус, поставленный на высокий пригорок. Сплошные стеклянные стены. За ними – ночной Друскининкай. Настоящий курорт. В небе звезды, на земле – звездочки… Две контрастно яркие закатились на соседний стол. Вечер искрился фейерверком, да еще как! Мы, вчерашние студенты, пили французский коньяк «Наполеон», прекрасный настолько, что закуски не запомнились. Осушив полбутылки непривычно мелкими рюмками граммов на двадцать, обратили внимание на соседок-звездочек. Одна из них (блондинка) великолепно говорила по-русски, что предопределило мой выбор. Я решил – отдыхающая…
– Уже заметил, – подмигнул Виктор. – Смотри, место роковое…
– В каком смысле?
– Что ты знаешь о Пилсудском?
– Реакционер, враг собственного народа…
– Да? А собственный народ считает его национальным героем.
– Не знал.
– И неудивительно. У русских (я зафиксировал – не у советских) своя история, у поляков – своя. Но речь не об этом. Юзеф Пилсудский из древнего рода ополячившейся литовской шляхты. «Юзюк», или просто «Зюк», пятый из 12 детей. В 1926 году он совершил государственный переворот и стал абсолютным диктатором. Его спутница в последние годы жизни – Евгения Левицкая.
– Очень красивая?
– Миловидная, не более…
– Сколько было Зюку?
– Он с 1867 года, выходит – 57 лет.
– А ей?
– 28!
– Губа у Зюки не дура.
– Да уж. Их знакомство началось в 1924 году, когда он с семьей отдыхал в Друскининкае.
– Почему здесь?
– Только здесь: он корнями – литовец, да и родился-то в «Литуве».
– А она?
– Родилась на Украине, там же окончила мединститут, после чего работала здесь врачом.
– Знакомство, получается, продолжилось?
– Да. Уже на следующий год он – ее пациент, далее приезжал неоднократно и всегда один, без семьи.
– А как же семья?
– Он нашел выход. Чтобы не таскаться сюда, сделал её членом Государственного совета по физической культуре, который и возглавил, что позволяло им видеться регулярно, ибо «лучший друг физкультурников» старался не пропускать заседаний. Сентябрь 1927 года он вновь провел на своем любимом курорте. Каких-то достоверных свидетельств о характере отношений маршала и молодого врача не сохранилось, хотя сплетен и слухов немало. Близкое окружение Пилсудского молчало обо всем касавшемся его личной жизни.
…В совместном их путешествии на Мадейру, являвшемся по сути их «медовым месяцем», произошло нечто, что заставило Левицкую досрочно покинуть возлюбленного. 27 июня 1931 года ее нашли с «признаками химического отравления», а спустя два дня она умерла.
– Отравили?
– Среди выдвигавшихся версий на равных и самоубийство, и ликвидация опасного свидетеля. Единственное, во что не верил никто, – «отравление по неосторожности». Следствие остановилось на самоубийстве.
Кстати, одна интересная подробность. В марте 1887 года Зюка арестовали и выслали в Восточную Сибирь, где он завязал бурный роман с Леонардой Левандовской. Затем прервал отношения. Невеста покончила самоубийством…
– Ну и сука этот Зюка…
– Еще какой…
– Не какой – какая.
– Кто?
– Сука, она какая.
– А Зюка?