Наши свидания и долгие посиделки в укромных уголках неизбежно вели к финалу, где Алена-Алдона сыграла главную роль. Она оказалась девушкой не только без комплексов, но и без вариантов. Именно она сделала предложение, на которое надо было как-то отвечать. Но как?
Она мои сомнения расценила как скромность и стала продвигаться еще стремительнее.
– Одна проблема, – говорила она, – надо или ехать в Ярославль, или остаться тут в Друскеники.
– А Вильнюс?
– В Вильнюс нельзя. Отец против брака с русским.
– Здрасьте. Он же у тебя коммунист и вроде даже партизан. Откуда такая неприязнь?
– Никакой неприязни, голый патриотизм. В Литве женщин меньше, чем мужчин. Он считает: чтобы сохранить нацию, литовки должны жениться только на литовцах…
– А литовцы?
– Их больше, и они могут выбирать.
– Если остаться здесь, где я найду работу? Не на кухню же с тобой идти.
– Кому ты нужен на кухне! Нет, я уже подыскала тебе место.
– Где?
– В школе.
– Местной?
– Ну, да. Здесь есть средняя школа.
– Что же я буду преподавать, не зная литовского?
– Русский язык. Он обязательный, шесть часов в неделю в каждом классе начиная с пятого.
– Ты что, уже договорилась?
– Конечно. Завтра у меня выходной, и нас ждет директор. Отличный, кстати, дяденька.
На следующий день мы пошли в местную школу. Она находилась на краю городка и вплотную примыкала к лесу. Двухэтажное здание всего лишь, но вылизанное от и до. Чистота как снаружи, так и внутри. Территория школы – целый парк со стадионом.
Директор, сравнительно молодой литовец, отлично владел русским языком. Поинтересовался, откуда? Оказалось, закончил Ленинградский пединститут имени А.И.Герцена. Разговор перешел в конкретное русло. Сразу около тридцати часов русского языка и русской литературы. Она отдельно. Для проживания – на первое время комната, через год, если не сбегу, – квартира.
Серьезный подход, но я не мог не сказать об одной закавыке: хоть институт закончил, диплома не получил. Наш выпуск первым перешел на новую систему подготовки, согласно которой требовалось отработать не менее двух лет и представить в институт характеристику. На основании её комиссия решала: выдать диплом или нет.
Директор успокоил, заявив, что знает об этом. Но если он правильно понял Алдону, я уже буду работать третий год, и вполне могу рассчитывать на получение диплома уже в следующем году. Он подождет. Я ему понравился.
– Слышала? – спросил я, выйдя из школы.
– Что именно?
– Всё через год, включая свадьбу. Ты согласна на такой вариант?
Алена молча кивнула, явно рассчитывая на большее. Но мы полагаем, а бог располагает.
Я уезжал дождливым хмурым утром. Провожала меня одна Алена. На перроне она заплакала. Я сдерживался, хотя на душе было муторно. Поезд пришел вовремя, предоставив на расставание пять минут. Я уезжал, видя на перроне Алену-Алдону, прекрасную даже в такую пасмурную погоду, даже не в купальнике и даже в слезах.
На западной границе
Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, – страна с явным преобладанием кореннного населения: из 3 700 000 человек три миллиона литовцы. Далее по численности идут русские, поляки и евреи. Поляки, понятно, тут издревле, само Литовское княжество длительное время пребывало в унии с Речью Посполитой, у них даже вера общая – католическая. Русские заселились после Великой Отечественной, как и в соседних республиках. Что касается евреев, так где их нет? Еврей и в Африке еврей. Не зря же Моисей столько лет водил их по пустыням. Самые ассимилированные – поляки, с яркой представительницей их я вскоре познакомился и немало подивился.
Однажды при выходе из столовой нас встретила красивая, обаятельная, с каким-то киношным изыском девушка, предлагавшая экскурсию в Гродно. Бродяга по натуре, я кинулся к ней первым. В назначенный день и час к главному корпусу подкатил видавший виды автобус, мест на двадцать, с той самой красавицей впереди. На ветровом стекле стояла табличка «Гродно». Я спешно в сторонке затягивался сигаретой. И не прогадал. Когда забрался в автобус, свободным оказалось одно место – рядом с кинодивой. Вблизи она виделась совсем распрекрасной. А тут еще сиденья узкие, сидели, фактически прижавшись друг к другу.
Поскольку она все время что-то объясняла: «Посмотрите направо… посмотрите налево», – мне редко удавалось вклиниться, чтобы сказать свое, ей приятное. Но удавалось.