– Не волнуйся, привезем.
– Так их же еще и расколоть надо.
– Расколем.
– Это кто же колоть будет, не завхоз ли? У меня водки не хватит.
– Не беспокойся, я всё организую. Мы тебе и участок земли уже выделили за домом.
– И что с ним делать?
– Как что? Картошку посадишь, свеклу, морковку всякую, лук, чеснок. Да что душа пожелает.
– Галина Ивановна, у меня времени не хватает журналы методические прочитывать.
– А мы тебе школьной лошадью и вспашем, и посадим.
– Галина Ивановна, пока никто нас не видит, дайте я вас расцелую, и на том закончим.
Она покраснела, как девчонка, махнула рукой:
– Ну, как знаешь, – и устремилась по ступенькам вниз, словно опасаясь, что я примусь за исполнение благодарности.
К разговору о работе больше не возвращались. Я верил, что и квартиру, и огород, и лошадь она действительно обеспечит. Но знал и другое: при всей удачливо сложившейся учительской карьере не моя она была, не моя! Я жил только журналистикой, и никакой иной сферы приложения сил в обозримом будущем не видел.
Беспокоила проблема иная. Вместе с трудовой книжкой следовало получить еще и характеристику. И не то, чтобы переживал я по этому поводу с утра до вечера. Просто нет-нет, да и кольнет мыслишка: а вдруг…
Так в привычной школьной суете закончился для меня последний год сельского учительства. Галина Ивановна слово сдержала. Ни разу больше не возвращалась с предложениями продлить сотрудничество и по окончании учебного года вместе с зарплатой и отпускными дала характеристику.
Было прощальное застолье, теплые слова и слезы. Всё, как у людей. Я чувствовал себя немного подавленным и грустным. Но вместе с тем было и чувство заработанной радости, законного удовлетворения, что первый блин вышел довольно приличным…
Трудовую книжку предстояло получить в отделе кадров районо. Надо было сначала из Бурмакина приехать в областной центр и уж затем следовать в райцентр – поселок Некрасовское. Тем не менее на другой же день по возвращении в Ярославль махнул туда, но не застал заведующего районо некоего Садилова. Встретились мы не через день, не через два, а через неделю: уж очень мобильным оказался неведомый мне руководитель.
Я изложил свою просьбу, он тут же изложил свой отказ. Мотив: по закону я должен отработать два года после окончания вуза, у меня же получался только год. Пришлось идти в атаку, мол, когда вам требовалось, я институт бросил и приехал в село. Теперь получается, что сделал это зря! Садилов, подумав, аргумент отверг, попутно обвинив в демагогии. Но он не знал, с кем имеет дело. Я, помолчав положенные пару-тройку минут, выложил:
– Понимаете, я бы, наверное, поработал в Бурмакине и не год, а больше. Но меня приглашают в аспирантуру.
– В какую?
– Истории СССР.
– С чего бы это сельского учителя да сразу в аспирантуру, – усомнился он.
– У меня уже есть две печатные работы. Одна – о первом председателе Ярославского горисполкома Закгейме, другая – об Александре Рытове. Читали, наверное, в районке.
– Первую – нет, а в газете очерки читал…– он еще помолчал недолго.
– Ну, раз уж аспирантура, грех задерживать. И распорядился выдать трудовую книжку.
Только теперь я ощутил свободу. Еще постоим.