На тех станках мы вытачивали всего одну деталь – деревянные ручки для кухонных ножей. Наверное, не самые убогие из них куда-то и поставляли. Думаю так потому, что ножи с подобными ручками в хозяйственном магазине встречал.
В девятом классе стало гораздо интереснее, нам стали преподавать автодело. Преподаватель, сам бывший шофер без какого-либо специального образования, а скорее всего – вообще без образования, мог и послать куда подальше, нисколько не смущаясь. Это веселило и сближало с ним.
Опять сначала по плакатам изучали двигатели внутреннего сгорания, затем в мастерской знакомились непосредственно с двигателем, при этом наиболее продвинутые могли вместе с учителем участвовать в разборке и сборке его, оперируя для остальных словами красивыми и далекими для понимания: свеча, инжектор, зажигание…
Если в колдовстве над двигателем участвовали только избранные, то в вождении – все. Да, забыл сказать, что и токарное дело, и автодело преподавалось только мальчикам, у девочек было свое домоводство.
Для получения и закрепления навыков вождения имелось две, списанные в автотранспортном цехе комбината «Красный Перекоп» полуторки. На них мы и выписывали круги по школьному двору. К искреннему своему удивлению, я довольно уверенно водил полуторку, вовремя выжимая сцепление и нажимая на тормоз. Не знаю, как обстоят дела сегодня, но тогда, по окончании курса автодела, все, успешно выполнившие программу, автоматически получали любительские права, при одном условии – успешном же прохождении медицинской комиссии. Тут для меня всё и закончилось. По качеству зрения, то есть диоптриям, я мог управлять автомобилем в очках. Но проверялась не только острота зрения. Там предлагались таблицы с разными геометрическими фигурами, составленными из разноцветных точек. И перепутал фактически все фигуры, потому что не различал цвета. Нельзя сказать, что результат удивил, он поразил меня. А как же занятия в художественной школе? Что же на рисунках моих не замечали преподаватели дальтонизма? Или его еще не было? В общем, о водительских правах следовало забыть. Обидно, но что делать!
Примерно тогда же начались осложнения с геометрией и тригонометрией, точнее сказать, с учительницей, их преподававшей. Кончилось тем, что она поставила двойку за итоговую контрольную по тригонометрии, затем такую же оценку за четверть и за год. Причём за предыдущие четверти оценки были положительными, а за первую четверть даже хорошая. Несправедливость подвигла требовать дополнительной проверки, что, в конце концов, и сделали. Результат – четверка по контрольной, тройка за год и перевод в десятый класс. Но я-то уже ни за что учиться здесь не хотел. Да и нужда заставляла начать зарабатывать.
«Школьные годы чудесные» сколь-нибудь значимых воспоминаний не оставили. Вероятно, потому, что, скитаясь с матерью по съёмным «углам», я сменил семь или восемь школ. Ни любимых учителей, ни дорогих одноклассников… Семь классов закончил без троек, а в старших обзавелся ими, ибо не ко всем предметам относился одинаково. Скажем, математические предметы не любил и не знал, а вот по литературе и истории имел практически одни пятерки.
В послевоенные годы среднюю школу мало кто заканчивал, во всяком случае, на своей улице Пестеля я был единственным, добравшимся до десятого класса. Понятно, что за каждого выпускника шла серьезная борьба. А тут я с заявлением об уходе. Начали «мурыжить»: то канцелярия закрыта, то печати нет, то есть печать, нет директора. Когда доконали окончательно, я заорал (а «права качать» мы – перекопские – умели с детства, иначе в нашей полууголовной среде пропадешь), что, если мне не выдадут документы немедленно, иду с жалобой в районо. Документы мне швырнули, а меня вышвырнули. Как говорится, обидно, досадно, да ладно.
Шагай смелей в рабочий класс.
И закружилось, завертелось. Мать меня не одобрила, но и не особо сопротивлялась, потому что нужда проявлялась во всем.
Со скандалом же устроился на работу. Получив на руки справку об окончании девяти классов, немедля отправился в отдел кадров родного комбината «Красный Перекоп», тогда очень солидного предприятия с четырнадцатью тысячами работников. В отделе кадров первым делом попросили паспорт, я же должен был получить его только через пару месяцев, не ранее 11 августа – дня моего рождения.