И через годы не чужие
Соседи по лестничной площадке – Юдаковы. У нас квартира 29, у них – 30. Их пятеро, потому квартира двухкомнатная. Старший – Николай Юдаков, грузчик, что означает ежедневную перевалку кип хлопка весом до 200 килограммов и рулонов бельтинга, еще тяжелее. Мне доводилось кантовать те кипы во дворе фабрики с помощью массивного металлического крюка. Кип десять перекантуешь и не дышишь. Грузчики же носили их на спине, для чего крепилась с помощью лямок своеобразная подставка или «парашют», на неё и ставилась кипа, дальше, согнувшись, грузчик нес её из вагона или баржи к грузовику, откуда их отправляли на обширные хлопковые склады. Посему был дядя Коля широкоплечим, массивным, с багровым лицом, сизым носом и бельмом на одном глазу. При всем желании никоим образом к числу красавцев не относился. Меня долго мучила загадка его брака, ибо жена Евфалия была стройна, белолица и привлекательна, если не сказать красива. Однажды за праздничным застольем после рюмки-другой спросил об этом напрямик.
– Да ведь и сама я толком не разобралась, – откровенно призналась Фаля. – Была война. Он по инвалидности не призывался и работал парикмахером вместе со мной. Один мужик на весь бабский коллектив. А один – всегда лучший. Да и баб-одиночек вокруг тьма. Насмотрелась я и рискнула. Поженились. Родила Таньку и Вовку одного за другим. Тут уж назад пути нет, да и оглянуться некогда, только разворачивайся…
– А он не изменял, если одни бабы кругом?
– Изменял с бутылкой, – улыбнулась Фаля. – Разве ж я позволила бы!
Я часто бывал у них. Танька, моложе меня незначительно, была ближе, но не только из-за возраста. Она, как ни странно, любила побороться, или, как сама говорила, повозиться. А уже находилась при всех женских формах, так что я охотно шел навстречу. Когда заканчивала школу, убедил её поступить в пединститут.
– Да кто меня, троечницу, возьмет? – сопротивлялась она.
– А ты двигай на подготовительные, со стажем точно поступишь.
Она последовала моему совету и действительно поступила на биолого-географический факультет. Перед окончанием института, как и большинство студенток, вышла замуж за паренька нашего, «перекопского», с рухловского поселка. Он только что, отслужив в группе советских войск в Германии, возвратился домой, весь в сиянии многочисленных знаков воинского отличия. По распределению молодая супружеская пара отбыла в один из подмосковных птицеводческих совхозов. Здесь она стала преподавать в местной школе, он устроился кровельщиком. Довольно скоро оба стали своими. Она с учениками и их родителями в свободное время занималась развитием пришкольного садового участка, он же крыл крыши железом, жену – матом. В общем, уезжала с мужем, вернулась с дочерью. Пришла в новую, только что сданную школу №11, что напротив Донского кладбища (умеют же у нас место для школы выбрать), где и проработала всю жизнь.
Ребенка воспитывала одна. Дочь, умница (с детства в очках, делавших её невероятно серьезной), пошла по стопам матери, окончив тот же самый факультет нашего пединститута.
Татьяну увидел на одном из каналов местного телевидения. Её неугомонный характер, склонность к борьбе не позволяли довольствоваться только уроками. Вместе с ребятами из своего класса разыскала и собрала бывших зенитчиц полка, охранявшего подступы к мосту через Волгу, о чем и рассказывалось в увиденном мною репортаже. Но отыскать давнюю знакомую и созвониться с ней было не досуг. Она нашла меня.
Тонька, тихая и скромная, единственная из трех похожая на мать, вышла замуж, родила и жила обычной жизнью рабочего человека.
Сын Володя после школы устроился в троллейбусный парк водителем и проработал там вплоть до ухода в армию. До того успел жениться на красивенькой блондиночке, родившей ему дочь. Что-то не сложилось у них, и в армию ушел холостым. Вернувшись, устроился на моторный завод.
Судьба столкнула нас неожиданно в обстоятельствах, для него критических. Это случилось тридцать с лишним лет спустя после нашего новоселья. Он пришел в редакцию сразу после дневной смены, разгоряченный, огромный, с круто посаженной головой, широким разворотом массивных плеч, пудовыми кулаками. Поставил в ногах продуктовую сетку и начал печальный рассказ. Что же выяснилось?