Упаковав вещи в чемодан, Джил отнесла багаж вниз, задержавшись у телефона, чтобы вызвать такси. Не успела она положить трубку, как телефон зазвонил вновь. Джил уже готова была ответить — мог звонить Макс. Ну и что? Не время проявлять малодушие. Им не о чем больше говорить. И так все ясно. Девушка набросала ему записку, немногословную, но достаточно емкую. Телефон надрывался.
«Дорогой Макс, — писала она, — не вини меня за то, что я так внезапно покидаю тебя. По-другому не могу. Теперь мне ясно, что у нас ничего не получится. Я не вписываюсь в твой мир, и никогда не впишусь. Прошу тебя, не ищи со мной встречи. Лучше проститься раз и навсегда, Джил».
Такси приехало быстро. Нырнув на заднее сиденье, она облегченно вздохнула. Теперь ее уже никто не остановит.
— В аэропорт, пожалуйста, — попросила девушка, и машина умчала ее в ночь.
— Значит, сорвалась и уехала? — воскликнула Бекки, округлив глаза.
Разговор происходил через три дня после возвращения Джил. Женщины сидели в ее кухне за утренним кофе. Бекки быстро разнюхала, что девушка вернулась, причем внезапно и без кавалера.
— Что еще я могла сделать? Даже если бы у Макса и нашлось время обсудить ситуацию, вряд ли разговор мог что-нибудь изменить. До тех пор пока он остается там, я буду существовать на задворках его жизни. Попробуйте понять меня. Бекки. Я была так одинока, что думала, сойду с ума.
— Понимаю. И ты не считаешь, что на твое решение как-то повлиял танец с его старой зазнобой?
Джил не раз задавала себе этот вопрос. Сцена произвела на нее гнетущее впечатление, но сам по себе этот эпизод не заставил бы ее уехать, не попрощавшись с Максом.
— Нет, — задумчиво ответила Джил. — Надеюсь, что нет. И не только потому, что я уверена, что Макс ее не любит. Если бы между ними что-то было, я знала бы, против чего бороться, и смогла бы потягаться с другой женщиной. Бела в том, что реальная проблема глубже, чем ревность к его прежней подружке.
Бекки довольно долго молчала, потягивая кофе. Затем, вздохнув, встала, подошла к Джил и дружески пожала ей руку.
— Думаю, ты поступила правильно, детка. Ты никогда не казалась мне похожей на ревнивицу. И мне приятно, что ты снова будешь жить по соседству. Я скучала по тебе, моя девочка. А сейчас мне пора идти. Я принимаю у себя дам-волонтеров, прибывших в местную больницу. Буду кормить их обедом.
Слезы навернулись на глаза девушки. Она верила в искренность слов Бекки. Задержав ненадолго руку пожилой женщины в своей, Джил пошла проводить ее до двери.
— Чем будешь заниматься? — спросила Бекки, когда они вышли на крыльцо.
— Тем же, чем и всегда. Прежде всего, подчищу доклад. Труд получился значительный, со многими приложениями. А потом, кто знает? Вернусь в университет, закончу образование и начну работать самостоятельно. У меня будут неплохие возможности, когда получу диплом.
— Прекрасная мысль! — воскликнула Бекки. — Когда ты все это решила?
— Ну, окончательно я еще не решила, а идею подбросил мне Макс.
— Значит, он не так уж плох.
— Бекки, он прекрасный человек. Видимо, я такого не заслуживаю. Если бы был какой-то способ… Но его нет, — оборвала себя Джил.
— А как насчет Огастеса? Ты видишь его в своем будущем?
Джил решительно замотала головой.
— Нет. Это будет несправедливо по отношению к нам обоим.
— Ну, что же, девочка. Тебя ждет нелегкий жизненный маршрут, но если кто-то и способен его осилить, так только ты. А теперь пора готовить обед для моих дам. Позже я тебе позвоню.
Стоя на крыльце, Джил смотрела на уходящую Бекки, пока та не пропала из виду, а потом побрела в дом. В кухне она налила себе кофе, но слезы закапали в чашку, добавляя к горечи еще и соленый вкус.
Джил не думала, что будет так тосковать по Максу, по звуку его голоса, по его присутствию. Боль не уходила из сердца, как девушка ни гнала ее прочь. Любовь к Максу изменила ее. Она уже не могла жить как раньше. И он любил ее, вот что самое главное. Но от этого было еще больнее.
Серым дождливым днем, обычным для декабря, Джил стояла у окна. С трудом верилось, что год уходит. Сколько всего принес он в ее жизнь! Смерть отца. И любовь Макса. Она чувствовала, что стала совсем другой, не похожей на себя прежнюю. Но из зеркала на нее смотрела все та же Джил Марчмонт.
По прибытии домой Джил сразу же залезла под душ, вымыла волосы и удалила с лица всю косметику. Рейс в Сиэтл был только в пять утра, и она провела ночь в аэропорту Сан-Франциско, внутренне сжимаясь от возможного столкновения с Максом, боясь, и в то же время надеясь, что он приедет за ней.