— Я люблю тебя, Джил, — шептал ей Макс. — Я хочу тебя сильнее всего на свете. Раньше я был мертвым внутри, ты вернула меня в жизни.
— Я тоже люблю тебя, Макс, — выдохнула девушка. — Так сильно, что даже не верю, что такое возможно.
Джил опустила глаза, словно стесняясь чего-то, а потом протянула руки к его животу, туда, где над пряжкой ремня курчавились волоски. Стоя неподвижно, Макс наблюдал, как она расстегивает молнию на его брюках, как спускает их вдоль узких мускулистых бедер, как возвращается к его животу, медленно пробегая пальцами по завиткам на его мускулистой груди. Руки ее вновь вспорхнули к нему на шею, обняли, притянули к себе, наслаждаясь ощущением его сильного тела.
Со стоном он обнял Джил, приникнув губами к ее губам и лаская языком нежные глубины ее рта, и они, не разжимая объятий, медленно погрузились в мягкую перину.
Разгоряченная его ласками, раскрасневшаяся от наслаждения, Джил с радостью приняла в себя его пульсирующую плоть. На этот раз ничто не омрачило ее счастья, она знала, что Макс любит ее такую, какая она есть — без всяких оговорок.
Джил проснулась на рассвете. Бледное солнце заглянуло в окно спальни. Еще в полудреме она сладко потянулась и почувствовала на своем теле приятную тяжесть его руки, крепко прижимающей ее к себе.
Память вернулась к ней, и, улыбаясь, Джил погладила темные волосы мужчины, разделяющего с ней ложе. Она слышала его дыхание, чувствовала, как ровно бьется его сердце. Макс зашевелился во сне, прижался к ней теснее, носом уткнулся в ее плечо.
Потом открыл глаза, заморгал и улыбнулся.
— Доброе утро, любимая, — сказал он тихо. Приподнявшись на локте, он посмотрел на нее, а затем наклонился, легонько целуя лоб, глаза, губы. Рука его заскользила по ее телу. И вдруг он приподнял голову, прислушиваясь.
— Ветер утих, — сказал он. — Буря миновала.
— Так и есть, — улыбнулась Джил. — Так и есть.