— «Океан», я «Река-один». Вижу «посылку», прибыла по расписанию. Расстояние — пятьсот. Приём.
Катя не знала, где брат, так и было условлено. Знала одно: он обязательно ввяжется в драку, если что-то пойдёт не так. А «не так» могло пойти что угодно и в любую минуту.
Погода вполне была способна испортиться ещё сильнее: снег, зарядивший с рассвета, не ровён час, превратится в ледяную крупу с острыми, как иглы, кристалликами льда, секущими лица и пальцы. Ноябрь, он и в восемнадцатом веке ноябрь. Потому маскировка на ней и её ребятах была зимняя, и оделись они по сезону, мысленно сочувствуя местным солдатикам. Помнится, месяца два назад парни ради конспирации вырядились в шведские мундиры и провели дерзкий рейд. Когда возвращались, налетел холодный ветер, пошёл дождь, они промокли насквозь и продрогли до костей. Потом Дарья отпаивала их чаем из лечебных трав пополам с мёдом. Но то был сентябрь, а сейчас после затяжных дождей натуральная зима наступила.
Ещё Катя точно знала, что Шереметев предлагал вывести самые боеспособные части в поле и дать сражение по всем правилам. На что саксонский герцог де Круа заявил: мол, не нам со шведами тягаться, будем сидеть, где сидим. Потому в данный конкретный момент русская армия пожинала горькие плоды этой нерешительности.
Шведы атаковали ещё утром, когда «Немезида» уже часа два как скрытно занимала исходные позиции. Само собой, вмешиваться в историческое рубилово никто не собирался, не тот масштаб, да и боевая задача другая. Но время от времени радиоэфир передавал всем, кто способен был настроить рацию на нужную частоту, «тёплые» словечки, самым мягким из которых было «п***ец». Под конец не выдержал даже командир, скомандовав: «Режим тишины, говорить только по делу». Но и без того было понятно, что такого эпического разгрома не ожидал увидеть никто. Даже те, кто хорошо учил историю. Хуже всего пришлось, когда наблюдатели, засевшие на окружающих высотах, сквозь разрывы в снежной пелене увидели трагичную переправу через мост с острова Кампергольм — как не выдержал деревянный настил, как десятками и сотнями гибли русские солдаты, пытавшиеся спастись. Увидели — и доложили в эфир, без комментариев. И без того всё было понятно.
Одно дело несколько строк в учебнике или статей на тематическом сайте, и совсем другое, когда видишь событие собственными глазами и понимаешь всю глубину слова, которое было самым мягким в радиоэфире при обмене впечатлениями.
— «Океан», я «Волна». Нахожусь на месте. Приступаю к выполнению задания. Отбой.
Услышав голос с характерным акцентом, Катя позволила себе лёгкую усмешку. «Отбой» — кодовое слово. Значит, рация отключена, чтобы устройство в самый неподходящий момент не перепугало коллег-офицеров Дитриха из гвардии… Она ни на миг не сомневалась, что этот немец освоит рацию за считанные минуты. Выучить, как нажать на тангенту, чтобы доложиться и затем отпустить, чтобы слушать эфир, и где отключается питание устройства, было несложно. Куда больше времени ушло на запоминание условных сигналов и позывных. Но встраиваться в ритм жизни пришельцев «из грядущего» немец начал на удивление легко. Это и радовало, и настораживало одновременно.
Паранойя — профессиональное заболевание не только у монархов, но и у бойцов подразделений, предназначенных для проведения особых операций.
Пир шведов в захваченном русском обозе только начался. Они не то, что упиться как следует — толком бутылки и бочонки не успели раскупорить. Впрочем, надо отдать должное командирам противника: первым делом они приказали отогнать выкрашенные в красный цвет зарядные фуры с порохом в середину становища, прикрывая их телегами с провиантом от возможных атак… Катя, как и все в «Немезиде», обучалась диверсионному делу вместе со спецами — ребятами Стаса. Таков был порядок: каждый мог подменить любого бойца из любого взвода. У неё в голове крутились минимум два варианта, которые можно было бы провернуть, чтобы подорвать эти фуры. Но при этом она почти не сомневалась, что Стас со товарищи придумает что-нибудь новенькое.