Казалось, штурму не будет конца.
Разлетался в осколки камень — люди держались.
Гнулся и ломался металл — люди держались.
Кругом были огонь и дым — люди держались.
Волна штурмующих казалась бесконечной — а защитники крепости стояли насмерть.
Люди казались крепче камня и металла, сильнее огня. Шведы, сами не лыком шитые, чувствовали это всей кожей. Понимали. Уважали. И — боялись. Впервые за очень долгое время им встретился противник по меньшей мере равный.
…Исход штурма решил случай. Чья-то шальная пуля разбила масляный фонарь, от которого пушкари зажигали фитили для пальников. Горящее масло пролилось на зарядный ящик осиротевшей — расчёт был выбит — пушки. Шведы, первыми сообразившие, чем это пахнет, разделились на две партии. Одни полезли обратно, вниз. Другие попытались пробиться к тому ящику и сбить пламя, пока не «сыграл» боезапас, но не смогли прорваться сквозь плотный автоматный огонь противоборствующих стороны. А наёмники поняли, что случилось, с большим запозданием.
— Ложись! — срывая голосовые связки, скомандовала Катя, когда увидела, как горящие капли льются под крышку зарядного ящика. Прямо на загодя приготовленные пороховые картузы.
Грянул взрыв!
Волной разбило в щепки пушечный лафет, даже подкинуло само орудие. Вынесло и ближайший к той позиции микро-бастион, и кусок многострадального бруствера — вместе с половиной залёгших там наёмников и шведов. Сине-жёлтое знамя с тремя коронами улетело вниз.
Для штурмующих это почему-то стало той последней каплей, когда становится ясно, что «зерг-рашем» дела не решить. Они стали отходить от стены, бросая лестницы и убитых товарищей. Раненых, кстати, уносили с собой, что несомненно делало им честь.
На свой страх и риск Катя высунулась за стену. Оттуда ещё летели пули, но можно было быстро оценить обстановку… Там, внизу, исходил на крик и маты командир «диких гусей», пытаясь заставить солдат идти на новый приступ, но, видимо, у шведского начальства было иное мнение. Какой-то обер-офицер наорал на наёмника и тот был вынужден подчиниться. При нём на ногах, насколько успела заметить Катя, оставалось не более десяти соратников.
Точно так же дело обстояло и на двух других бастионах, где шли бои. Защитники понесли существенные потери. Только первый взгляд позволял оценить их в несколько сотен человек, и хорошо, если меньше — издалека можно было посчитать и мёртвых шведов. Но и ряды штурмующих изрядно поредели. Если потери у них три к одному, то это до двух с половиной — трёх тысяч человек в минус.
На стенах радостно закричали: виктория. И только тогда до Кати дошло, что ноги её больше не держат.
«Меня достали…» — подумала она, мешком оседая на горячий камень боевого хода. Анальгетик всё ещё действовал, не подпуская боль к сознанию, но кровь, вытекающая из ран, как бы намекала, что пора на перевязку.
Когда солдаты подхватили её и на руках понесли к лекарю, всё уже было как в тумане.
— Штурм отбит, ваше величество, — мрачно доложил Рёншельт.
— Вижу… Передайте приказ артиллерии: перенести огонь в город. Я хочу, чтобы он сгорел.
— Вместе с припасами, ваше величество? Впрочем, держались русские стойко. Может быть, предоставить им возможность сдать крепость и выйти с развёрнутыми знамёнами? — предложил Лагеркруна.
— Пожалуй, вы правы, Андерс… Приведите ко мне гетмана. Я сообщу ему условия для осаждённых. Но приказ артиллерии всё же передайте. Пусть изменят прицел и по моей команде начинают обстрел бомбами.
Карл почему-то не верил в успех переговоров, отсюда и последние его слова. Генералы только переглянулись. Этот городишко не обладал и десятой долей той мощи, которую шведская армия уже ломала об колено. Но он держался. Это было неправильно.
Мазепинцы в штурме не участвовали, король им не доверял. Хотя с радостью отправил бы под русские пули, чтобы сберечь жизни своих солдат, но видел: эти разбегутся, едва отнять у них лопаты и дать оружие. Да и сам гетман находился при королевской ставке не пойми в каком статусе. То ли один из военачальников, то ли почётный пленник. Но его умение красиво говорить в эти времена очень ценилось. Если он столько лет умудрялся, уже ведя со шведами переговоры, убеждать царя в своей полной лояльности, значит, умеет подбирать нужные слова.