Шведы за сутки произвели два штурма, оказавшихся по итогу провальными. Поднять их на третий сейчас было не в силах ни короля, ни даже Всевышнего. Значит, завтра или послезавтра, или через три дня предстоит давать генеральное сражение, разделив армию: Карл не мог допустить, чтобы гарнизон Полтавы ударил ему в спину. А они ударят, буде им предоставится такая возможность. Этот полковник Келин — решительный человек.
Значит, так тому и быть. И вся надежда — на поистине железных каролинеров, стяжавших заслуженную славу потрясателей Европы. Опыт прежних сражений свидетельствовал, что шведы могли одерживать победы куда меньшими силами, чем располагал противник.
Но сейчас — всем отсыпаться. Скоро потребуются все их силы. Однако и слава в случае победы будет великая.
— Катя, — услышала она словно сквозь шум морского прибоя. — Катя, просыпайся. Солнце встаёт, а ты валяешься.
Кто её зовёт? Где она?
Пока не двигалась, не чувствовала ничего, кроме необычной лёгкости. Стоило пошевелиться, как тело разом «вспомнило» обо всех заработанных за минувшие сутки проблемах. На миг даже пожалела, что её не убили вчера… Под ладонью зашуршала хорошо просушенная солома.
— Господи… — выдохнула она, застонав от накатившей боли — а болело всё, от макушки до пяток. — Может, кто-нибудь добьёт меня… из милосердия…
— Размечталась, — продолжал всё тот же голос. — Вообще, то, что ты позволила себя издырявить — это ни в какие ворота не лезет.
Далеко не сразу до Кати дошло, что она слышит родную речь, а не говор предков. Через силу разлепив веки, начала фокусировать зрение. Наконец ей это удалось.
— Никитос, — обрадованно сказала она, узнав могучую фигуру старого боевого товарища. В егерской униформе и без бороды он выглядел ещё солиднее, чем в прежней «цифре», хотя отличия одной от другой были разве что в цвете. — Какими судьбами, брат? Ты же вроде у Дитриха сейчас.
— А Дитриха прикомандировали к Шереметеву, — пожал плечами Никита.
— Вы… ночью десант высадили. Так? — произнесла Катя, борясь с приступом тошноты. — Что было? Ничего не помню с тех пор, как мину подорвала.
— Много чего было, — Никита был как обычно немногословен. — Вечером фельдмаршал получил письмо. Нас подняли по тревоге, засунули в отряд Головина и отправили на прорыв. Короче, дали шведам люлей, где они не ждали, проскочили в город, пронесли с собой что могли. Еле успели ворота закрыть — Карлсон прилетел, с компанией.
— Ты про какого Головина говоришь? А то их как мышей в амбаре…
— Алексей[89], полковник Копорского полка.
— Наших… то есть егерей сколько сейчас в крепости?
— Полная сотня, командует Дитрих. Остальные — тот самый Копорский полк, две роты. Порох, свинец, медикаменты.
— Ясно… Помоги подняться, брат.
Вчерашнее купание в холодной речке пошло на пользу лишь в том смысле, что вода размочила присохшие бинты. Лекарю только и оставалось, что наложить свежие. Рубашка, кстати, на ней сейчас тоже была новая, без лишних дырок и кровавых пятен. Кто позаботился? Катя догадывалась. А раз так, то он жив.
Слава Богу.
Никита попытался уговорить Катю переодеться в егерскую униформу, но она наотрез отказалась: мол, здесь и сейчас она будет вот в этом, драном, едва отмытом речной водой от крови и грязи преображенском мундире. Ибо работу с личным составом ещё никто не отменял. Едва успела через силу одеться и экипироваться — шпага, ножи, кто-то даже отыскал на стене потерянную по время драки простреленную шляпу — как явился денщик полковника. Парень «щеголял» повязкой на голове, с подсохшими пятнами крови: не иначе был на вылазке вместе с командующим.
— Господин полковник собирает офицеров на совет, вас требует, — сказал денщик, не без удивления глядя на солдат-девицу, которая, помнится, после заварухи под Глухой башней едва подавала признаки жизни. — Говорит, свеи парламентёра прислали, а он на каком-то наречии говорит, что никто не понимает.
Пришельцы из будущего молча переглянулись: никак «дикий гусь» прилетел. Ну, ну.
Самое странное, что, несмотря на стучащий гул в ушах и тёмную пелену перед глазами, Катя дошла до Киевской башни без посторонней помощи. Ну, подумаешь — качало слегка. А кого сейчас в крепости не качает… Если Карл Карлович прислал наёмника, то говорить он собрался именно с ней и ни с кем другим, отчего-то полагая солдат-девицу причиной всех бед, своим злым гением. Мол, пока её не было видно поблизости, всё шло хорошо… ну, почти. А как открыто объявилась, так сразу начались крупные неприятности.
89
Алексей Головин, полковник Копорского полка. В реальной истории он тоже возглавлял группу прорыва, которая усилила гарнизон Полтавы. Во время одной из вылазок попал в плен, был освобождён после Полтавской битвы.