— У меня вопрос есть, — ответил тот.
— Спрашивай.
— Можно ли отложить штурм до рассвета? Сегодня весь день на глазах у гарнизона крепости готовиться, ладить лестницы, выкатывать пушки, а с темнотой развести костры и ждать …когда мы ворота откроем.
— На вылазку собрался?
— Именно. Судя по приметам, в ночь хороший мороз ударит. В крепости ближе к утру часовым будет особенно хреново. Без костров они там перемёрзнут, а с кострами сложно будет что-то заметить под стеной. Словом, мы войдём в крепость, понадобится только подробный её план. Как мы это сделаем — мои проблемы, главное, что войдём. Повяжем часовых. Пока одна группа будет поднимать запорные брусья, вторая её прикроет. Надо — примут бой и продержатся до подхода наших. А здесь до рассвета всё должно быть готово к штурму.
— С открытыми-то воротами отчего бы и не пойти на приступ, — усмехнулся Шереметев — сегодня он был за начштаба. — Не видал бы тебя в деле, поручик, сказал бы, что ты выпил лишнего. Но твоя правда, коли не биться о фасы, а ворота тихо открыть, то и солдат побережём.
— Так тому и быть, — сказал Пётр. — Ну, приступим к делу, господа.
Декабрьский закат был безоблачным, но алым, что зимой предвещает похолодание. Генерал Мороз не подвёл и нанёс визит вскоре после полуночи.
Солдаты, которым не повезло быть в эту ночь в караулах, прочно прилипли к кострам, крайне неохотно отходя от них даже на пару метров, чтобы обозреть окрестности. Да и что они могли, ослеплённые огнём, затем разглядеть во тьме? Только безлунное чёрное небо с мерцающими звёздами да попятнанное лагерем осаждающих и островами деревьев белое пространство. Молодой месяц давно зашёл, да и он не смог бы ничего толком осветить… «Красные» точно так же мёрзли и жгли костры. Днём они пытались сладить штурмовые лестницы, да всё шло наперекосяк, приходилось их разбирать и начинать работу заново. «Синие» только потешались над криворукими, наблюдая это действо со стен. Когда наконец условный противник закончил работу, солнце уже просвечивало верхним алым краем сквозь покрытые инеем деревья, а с востока глядела просыпавшаяся ночь. Штурм явно откладывался до утра.
Ну, а после полуночи подступил лютый холод. Караульные у «красных» часто сменялись, грелись у больших костров и в палатках. Часовые «синих» делали ровно то же самое, с одной поправкой: здесь, на стенах, их до самых косточек пробирал ледяной ветерок. Вроде не сильный, однако даже под двумя плащами долго никто не выдерживал. Генерал Головин велел менять часовых каждые полчаса, но и после столь малого срока солдаты опрометью мчались в протопленный блокгауз — перекусить и выпить чарочку для сугреву, а то и две.
После долгой декабрьской ночи и подобных караулов весь гарнизон «синих», во-первых, был слегка «размякшим» от температурных перепадов и выпитых чарочек, а во-вторых, под утро кого угодно начнёт клонить ко сну. Восточный горизонт уже просвечивал серовато-жемчужным светом, когда под западной стеной вдруг «ожили» небольшие сугробы…
«Немезидовцы», ясное дело, не сидели под крепостью всю ночь. Они, как нормальные люди, отсыпались перед операцией, кто в выделенной им палатке, кто в штабной избушке. В три часа пополуночи Пётр проснулся сам и объявил штурмовым группам побудку. Офицеры приказали солдатам тайно, соблюдая тишину и светомаскировку, выдвигаться ближе к мосту, переброшенному через крепостной ров, а пушкарям — готовить орудия. Всем им даже выдали овчинные полушубки, а в сапоги велели набить соломы, чтобы не помёрзнуть.
Наскоро перекусив, «немезидовцы» натянули на головы и лица тёплые балаклавы, застегнули каски и обрядились поверх зимней «цифры» в белые маскхалаты. Затем, не замеченные ни своими, ни условным противником, начали четырьмя группами просачиваться к стенам.
Некое подобие альпинистских «кошек» они изготовили ещё днём — из кованых гвоздей, ремней, тонких дощечек и опять же какой-то матери. Испытали за излучиной реки на береговых откосах, сочли годными для одноразового использования. Сейчас, сидя прямо под мостиком, прилаживали свои самоделки на берцы. Пока штурмовые группы отсыпались, наблюдатели подглядели интервал смены у «синих» — полчаса. Значит, нужно попасть в тот временной зазор, когда солдатики промёрзнут до косточек и будут с надеждой поглядывать в сторону караулки, но до смены останется не менее пяти — семи минут.
Часовые у ворот, уже пританцовывавшие от холода, не только не увидели, но и не услышали, как в десятке шагах от них, по обе стороны от ворот, за частокол зацепились четыре крюка с тросами. По этим тонким верёвкам наверх неслышно поднялись четверо «призраков» во всём белом. И, пока солдаты продолжали ёжиться и приплясывать под плащами, согревая руки собственным дыханием, диверсанты тихо перевалили через частокол и затаились на заснеженной галерейке. Если верить часам, нужно выждать минут пять, так как часовые ещё не дошли до нужной кондиции.