О том, что в государевых приказах по бумажной части творится чёрт знает что, Пётр и сам знал. Но когда ровный, спокойный голос девицы сообщил, что многие плоды трудов его до потомков не дошли, притом из-за сплошного разгильдяйства и воровства, едва сдержал в себе вспыхнувшую ярость… Драгоценнейших карт с начертанием и описаниями дальних земель российских, составленных нарочно отряженными экспедициями по его указанию, хватились лишь через полвека и не сыскали. Богатейший архив подлинных документов свалили в ящики и свезли в Париж к какому-то учёному француженину, чтоб гишторию его царствования писал. Так они там и остались, и где находились три сотни лет спустя, Бог весть. Зато почти через сто лет от сего дня в Европе состряпали гнусную подделку, кою затем из века в век вытаскивали из чулана и трясли, яко его достоверным завещанием.
— Я больше скажу, — продолжала девица. — У меня сейчас в кармане пять рублей серебром, половина того, что имею. Спорю на всю сумму, что завтра к вечеру принесу тебе какой-нибудь секретный документ из Посольского приказа. Уж за пять полновесных рублей мне что-то интересное да продадут. Как ты думаешь, иностранцы об этом способе добычи сведений не знают?.. Вот я о чём. У тебя в руках такое, что может заново перекроить всю карту Европы. Ты сейчас пустишь чертежи в работу, без присмотра. А какой-нибудь придурок подьячий за пятёрку и бутылку завтра всю эту пачку бумаг продаст… Ровно через год, самое большее через полтора — спорю на вторые пять рублей — тебе эти же самые ружья в готовом виде англичане привезут на продажу, втридорога. Ещё и запатентуют так хитро, что нигде, кроме как у них на острове, их нельзя будет произвести.
— Выдача патентов на изобретения[19] — дело доброе, — согласился Пётр Алексеич, не слишком-то довольный тем, что услышал. — Стоит ввести сие и у нас, чтоб не мы Европам, а они нам деньги платили. А шпионство… Следует создать особый архив, чтоб бумаги такой важности в крепких шкапах да за караулами обретались, и лишь по моему личному письму их оттуда доставали.
— Тогда останется только одна проблема — пожары.
— От огня никто не уберегается, — сказал государь. — Все горят. И Лондон горел дотла[20].
— Пожаров и у нас хватает, где открытым огнём никто не освещается и не отапливается. Потому что электричество электричеством, а дураков везде хватает. Но всё же такого ужаса, как здесь, нет… Год одна тысяча семьсот первый от Рождества Христова, 19 июля, — девица на пару секунд прикрыла глаза, словно читала по памяти. — Кремль выгорел дотла. Вот эти самые палаты — тоже. Их восстановили только в двадцатом веке. Через год, в тысяча семьсот втором, сгорел Посольский приказ. Ещё через десять — сильнейший пожар в городе, в огне погибло больше двух с половиной тысяч жителей Москвы[21]. О более поздних пожарах упоминать не буду. Стабильно горели всей столицей каждые несколько лет. И если честно, я не знаю, что с этим делать. Как при этом сохранить архивы?
— Подумаем, — Пётр набил трубку и прикурил от оплывшей свечи. — Если что дельное сами сообразите, опишите на бумаге и несите мне. Будем думать вместе. А я велю немедля деревянные строения внутри Кремля все снести и на дрова пустить. На их месте в камне отстроимся. Завтра же объявлю, чтоб проекты готовили, и сам займусь.
— У нас для обработки дерева применяют огнезащитные составы и краски для замедления горения, — подал голос молчавший до того Артём. — Совсем пожар не предотвратит, но балки и стропила после этого горят неохотно.
— С тебя рецептура и испытания, — сходу воодушевился Пётр. — Дорого встанет?
— Натриевая щёлочь, чистый песок, белая глина. Кроме каолина всё должно быть дёшево, его ближайшее более-менее крупное месторождение в …Малороссии. Можно и обычную глину использовать, но будет не так красиво. Щёлочь получают из соды и негашеной извести. Если по-простому, то песок в концентрированном растворе надо кипятить, получится силикат натрия, то есть жидкое стекло. В нём разводят глину, мелкий песок, а потом покрывают стропила. Сам не делал, покупал готовые смеси, хотя основу состава знаю.
— Я же спрашивал у всех — кто что знает, пусть описывает, — фыркнул командир. — А ты сидишь, блин, и молчишь, как воды в рот набрал. Ты хоть понимаешь, сколько жизней можешь спасти этой своей огнеупорной смесью?
— Да как-то не думал… — смущённо пожал плечами Артём. — Про ружьё все сразу вспомнили, а про это…
— Всё важно, — веско сказал государь. — Собрались мы сей вечер про пушки поговорить, а вон сколько ещё дельного сказали. Ежели так и дальше пойдёт, то будет всем нам работы на многие годы.
19
«Привилегии» на тот или иной род деятельности выдавали в России и до Петра, и при нём. Но лишь при Александре Первом в 1815 году патентное право было распространено на изобретения.