— Скорее, вы опасаетесь того, что моя армия даже без меня разобьёт вас наголову, — насупился Карл.
— Возможно, — девица разумно не стала отрицать такой исход. — Но вы не понимаете, что такое Россия. Даже если шведы разнесут нашу армию в клочья, против вас встанет весь народ. Царь лично возглавит ополчение. А взывать к людям и собирать это ополчение буду я. Если вы удивлены, значит, ничего не поняли из недавнего праздничного ужина, где меня представили высшему обществу. Обо мне уже говорят как о второй Жанне. В случае чего я обращусь к народу практически в том же качестве, что и она — только без видений и потусторонних голосов. Я знаю, что сказать людям, чтобы после этого против шведов вышли сражаться даже женщины и дети. Война при этом через несколько лет завершится в Стокгольме. Поверьте, у меня в запасе есть пара вполне рабочих вариантов того, как это возможно сделать. И если вы не проявите благоразумия, сохранив свою жизнь хотя бы до времени освобождения, то ваш преемник, кто бы он ни был, в итоге потеряет сперва армию, а затем и Швецию.
— Сложно в это поверить, но допустим, вы правы, — Карл был вынужден признать логичность этих доводов и согласно кивнул. — Война до последнего человека скорее истощит шведскую армию, чем Россию, так как будет идти на вашей земле. Но что если вы ошибаетесь и на меня никто не покушается?
— Хорошо было бы ошибиться в этом, — согласилась девица. — Однако жизнь показала, что сбываются как правило самые пакостные варианты. Особенно когда речь идёт о большой политике. Напомню ещё раз: в Европе все желают, чтобы шведы за них воевали, но никто не хочет делиться с вами плодами победы. Вы для великих держав вроде Франции — прошу прощения, такой же варвар, как и мы.
Карлу очень хотелось возразить, но он не смог. Девица не стреляла наугад, а попала точно в цель: она явно знала, о чём говорила.
— Я стану просить государя, чтобы вам подобрали иную комнату, — добавила она. — Где будет не менее комфортно пребывать, но не так много окон, в которые удобно влезать с кровли нижележащего яруса. Также вашу еду и питьё будут пробовать в вашем присутствии, слуги уже предупреждены… Иными словами, у меня прямой приказ — сберечь вашу жизнь. И я его выполню при любом раскладе.
— Вы просто образец исполнительного офицера, сударыня, — всё, что осталось Карлу — это убийственная ирония. — Одного не могу понять. Мир — это то, к чему подобные нам с вами люди стремятся в последнюю очередь, ибо для офицера нет иного случая проявить доблесть, кроме как на войне. Почему вы так настойчиво стремитесь добиться её завершения?
— Потому, ваше величество, что мы с вами — чудовища, порождённые войной. Таких, как мы, быть не должно…
По Москве ходили слухи, самые разные, обо всём и обо всех. Они здесь заменяли средства массовой информации, и в любой сколько-нибудь уважающей себя конторе типа ведомства Ромодановского были люди, ответственные за распускание нужных слухов. Но в этот раз москвичи судачили не с подачи князь-кесаря. Кто-то услышал от родственника, солдата Преображенского полка, что, дескать, государь намеревается егерскую полуроту устроить. И что поутру произведут смотр тех, кого «пятнистые» вояки уже отобрали для пополнения. Любопытные горожане, и без того подогретые прежними слухами про подвиги этих самых «пятнистых», под благовидными предлогами начали просачиваться внутрь Кремля. А ещё курсировали слухи про какую-то отчаянную девку-казачку, которая королевуса свейского в плен захватила: мол, и она там будет.
Смотр новичков начался после утреней службы в церквях, так что зрителей хватало. Семнадцать человек выстроились в шеренгу на той же площадке, где не так давно Пётр Алексеевич строил новонабранных гвардейцев. Офицеры и рядовые «Немезиды», кто не был в караулах, пришли все. Наконец явился и Пётр Алексеич. Такой движ не мог пройти мимо него, потому сочли за лучшее пригласить заранее, чтобы не обиделся. Его приветствовали торжественным построением, после чего начался инструктаж.
— Кто-то из вас и ранее состоял в лейб-гвардии, — сказал Евгений, который при полном своём параде — в мундире поручика и при шпаге — встал напротив строя новых бойцов образуемой егерской полуроты. — Кто-то пришёл из других полков. Но все вы обучались военному делу в гарнизонах. Хорошо ли вы помните, чему вас там учили?
— Хорошо, господин поручик! — отозвался один из «старых» преображенцев.