— Дело доброе, в жизни и в службе может пригодиться, — продолжал командир. — Но пока вам придётся всё это забыть, и чем крепче, тем лучше. Егеря — войска особые. Мы не ходим в атаки с багинетами, у нас иные задачи. Какие — станет понятно во время учёбы. От вас потребуются вся сила, вся ловкость, весь ум, всё терпение, вся хитрость, какие есть… Здесь семнадцать человек, всех отобрал я лично, по тем самым качествам, которые перечислил. Может, и обидел кого, кто хотел к нам попасть, да отбор не прошёл — пусть меня простят. Я предлагал перевод только тем, кто точно сможет выучиться всему необходимому, а потом — выжить где угодно и выполнить приказ. Это про нас сказано: «Там, где чёрт сломает ногу, егеря найдут дорогу»[26]. Это нам приходится иной раз выбираться из самого жаркого ада. Так что сейчас у вас последняя возможность отказаться от перевода и вернуться на прежнее место. Никакого осуждения не будет, у нас и правда тяжело… Есть желающие уйти?
Ответом ему было молчание.
— Итак, все решили остаться, — сказал Евгений. — Очень хорошо. Значит, первый урок вы получите уже сегодня. Здесь и сейчас.
Вытащив шпагу в ножнах из портупейной петли, сняв плащ и сбросив всё это на руки подбежавшего мальчишки-барабанщика, он повёл богатырскими плечами.
— Я сейчас покажу, чем отличается наш бой от обычного, — сказал командир. — Кто сможет с фузеей, багинетом и шпагой одолеть меня, безоружного, того сразу произведут в следующий чин.
По ряду новобранцев прошел разочарованный гул.
— Ты, господин поручик, уж извини, но вряд ли кто-то тебя вообще сможет одолеть, — со вздохом сказал тот самый преображенец, что отвечал раньше. Видимо, язык был подвешен лучше, чем у прочих.
— Имя и чин, — требовательно произнёс Евгений.
— Фузилер лейб-гвардии Преображенского полка Андрей Савин, господин поручик.
— Так вот, Андрей, если ты со мной сразиться не желаешь, победи хотя бы мою сестру. Сержант Черкасова!
Катя с готовностью подскочила к брату. Она была «на контрасте» с ним — в «цифре», берцах и чёрной вязаной шапочке. Почти того же роста, но в полтора раза уже в плечах, она могла показаться новеньким более подходящим противником. Под сдержанные смешки прочих новобранцев рядовой Савин сделал шаг вперёд. Ему действительно передали оружие, с которым он должен был участвовать в спарринге. Гвардеец привычным жестом вынул багинет из ножен и вставил в ствол фузеи, а солдатская шпага была у него своя. Но как-то непривычно ему было атаковать даму, пусть даже такую боевую.
— Ну, и чего ты мнёшься? — подколол его командир. — Давай, Андрей, победишь — она за тебя замуж выйдет.
— Вот зачем ты парню сразу угрожаешь, а? — обернулась к нему Катя.
Грянул дружный хохот, причём, сержант Черкасова смеялась чуть ли не громче всех.
Реклама новой егерской полуроты удалась на славу. Во всяком случае, то, что показали «немезидовцы», для местных жителей оказалось за гранью. Словом, когда гвардеец при полном вооружении атаковал девицу по всем правилам военного искусства, через несколько секунд внезапно обнаружил себя лежащим ничком на утоптанном снегу, в паре метров от собственной шпаги. А в спину упирался его же багинет. Почти то же самое, с небольшими вариациями, Катя показала ещё двум новеньким, которые атаковали её парой. «Если я могу, значит, вы и подавно так сможете», — сказала она остальным.
Пётр Алексеич, слава Богу, не вмешивался, только наблюдал за процессом да отпускал колкие замечания. Зрители довольно громко обсуждали тренировочные поединки. Новобранцы заинтересованно хмыкали: «Ежели девка так выучилась драться, то и правда нам сам Бог велел…» Слыша это, Катя испытывала противоречивые чувства — злость и печаль. Печаль — так как помнила, сколько лет ушло на то, чтобы привести себя в неплохую физическую форму. С пятилетнего возраста на лыжах, бесконечные тренировки, с двенадцати — разъезды по юниорским соревнованиям, к пятнадцати вышла уже на европейский уровень, где сходу поднялась на пьедестал почёта. И почти сразу — катастрофа, страшная гибель родителей. Стремление разорвать в клочья тех, у кого рука поднялась сотворить такое. Эти воспоминания вызывали злость — как три года в прямом и переносном смысле сама себя ломала, превращаясь из перспективной спортсменки в машину смерти. И как очень быстро избавилась от навязчивых мыслей о личной мести, когда наконец поняла, что беда пришла не к ней одной… Как это объяснить парням, пусть уже понюхавшим пороху, но понятия не имевшим, что такое пластуны, егеря и прочий спецназ?
Кажущаяся лёгкость движений «немезидовцев» — это результат многих лет подготовки и жесточайшего «естественного отбора». Девчонок в строю было поначалу трое — тоже в отличной физической форме, хладнокровных и решительных. До перемещения во времени из троих дожила одна Катя. А сколько парней погибло? На целый мемориал хватит.