Домой Симон Кон вернулся в расстроенных чувствах. Рассуждения Буххольца давали химерическую надежду. А на что он надеялся? Весь немалый предпринимательский опыт говорил ему, что он в тупике. Было ещё упование на счастливый случай, который приходит нежданно. Не надо торопиться и торопить события! Случай сам выбирает время.
Наступил апрель. Бернхард вернулся из имения довольный, но озадаченный. Он отдал Кону денежный долг, но начать с ним важный разговор Кон не решился. А потом миновал сентябрь, пришёл и ноябрь 1935 года, и семья Кона перестала быть гражданами государства. Они в один миг превратились из граждан в подданных немецкого рейха. Кон пытался ещё шутить при встрече на лестничной клетке с соседом, на которого ещё недавно так рассчитывал.
– Ах, Берни, в мои шестьдесят семь лопнули все мои надежды жениться на молодой арийке, – говорил он с саркастической усмешкой. – Я ведь теперь к тому же только подданный…
На что Краузе удручённо покачал головой:
– Симон, если что, в нашем имении найдётся место для вашей семьи.
Он тоже пока ещё не думал, что всё это серьёзно, и с иронией добавил:
– По поводу бракосочетания – о новом порядке слыхали? Теперь жених и невеста обязаны обследоваться медицинскими работниками. Предписано: «Чтобы свет увидели только здоровые люди!»
– Это что же, вам со Штеффи… – Кон в изумлении замолчал.
Симон Кон получает тревожное письмо и едет в графство Шаумбург-Липпе
В конце августа 1937 года Йеттка встретилась с Ильзе Адлер по её просьбе. Ильзе с мужем Юлиусом Шолемом ещё в 1928 году переехали в Берлин, но на лето ездили гостить в Обернкирхен к родителям Ильзе. Ильзе привезла и передала Августе письмо от Альфреда Кона, родственника семьи Симона. Альфред родом из чешской Либедице. Это село Либедице было заселено больше немцами, чем чехами. Здесь Симон Кон также заказывал у еврейских портных лёгкую верхнюю одежду для своего магазина и мог предложить её дальше другим продавцам как поставщик.
Альфред стал успешным купцом в Эссене. Его жена Эльсбет Лион была родом из Обернкирхена. У Эльсбет или, как её звали дома, у Эльзы, было три сестры: Юлия, Хелена и Мета. Мете с её мужем Германом пришлась по душе сионистская идея, они быстро разобрались в политической ситуации, терять им было мало что, и они ещё до 1933 года перебрались в Палестину. Альфреду было что терять, тревога день и ночь терзала его сердце, и он никак не мог найти правильного решения. Умом он был не очень силён. Тревожными фактами и мыслями о своих терзаниях он и поделился с родственником, надеясь на поддержку.
Йеттка вошла в комнату Симона, молча положила письмо на стол и тихо вышла. Открыл его Симон только вечером. Альфред писал:
«Дорогой Симон, пусть тебя не удивляет, что после долгого молчания я вспомнил о тебе. Дела у меня идут плохо, да разве только у меня! Моя Эльза недавно побывала у родственников в Обернкирхене, чтобы помочь Хелене переселиться к нам в Эссен. Волосы дыбом встают от того, что она рассказывает. Наверно, тебе известен врач доктор Вольрад Марк. Затравили парня, и он покончил с собой. А ведь даже по их понятиям (ты понимаешь, о ком речь) доктор Марк не был полным евреем. И до чего же он был любим в народе! Думаю, тебе это хорошо известно. Филипп Адлер окончательно закрыл свой текстильный универмаг. Банкротства ему едва удалось избежать совместными усилиями родственников. Та же проблема у Пауля Адлера. В универмаге Штадтхагена у Элиаса Лиона дела обстоят не лучше. Из-за потери продаж ему приходится смириться с сокращением дохода вдвое. С 1933 года он из-за бойкота потерял значительную часть постоянной клиентуры, а это были, главным образом, государственные служащие, портные, которые больше не решались покупать материалы от Лиона.
И вот теперь то, что, на мой взгляд, касается тебя лично. Ты ведь у Лионов один из главных поставщиков! Я думаю, тебе надо…»
Кона бросило в жар. Читать далее не было смысла. Вот и его догнали неприятности. Он понял, что имел в виду Альфред, и был с ним согласен. Надо, больше не откладывая, ехать в Шаумбург-Липпе. Да, у него приятельские отношения с партнёрами, но есть договор. Правда, от очередной партии тканей, которую он собрался было им привезти, придётся отказаться, следовательно, и машину нанимать не надо.
В четверг 9 сентября Симон Кон ехал в вагоне второго класса на Запад в направлении Ганновера. Он даже не сказал Йеттке о смерти доктора Марка. Ещё успеет расстроиться. Что касается Лионов, то они, несомненно, откажутся от поставок. Надо урегулировать по крайней мере финансовые вопросы, а правовые… При нынешних законах?!