— Тут мы бессильны, — ответил мужской голос. — Готовьте раненых, ночью выдвигаемся. Умерших похоронить. Этот глаза не открывал?
— Нет, но уже в сознании. Может, глаза повредило?
— Может, — голос прозвучал прямо над Иваном, ощутившим сильный табачный запах. — Говорить можешь?
Иван с трудом открыл глаза. Прямо над ним навис мужчина с красными воспалёнными глазами и недельной щетиной на лице.
— Где я? — промямлил Иван, повернул голову в сторону и зажмурился от боли.
— Что, совсем не помнишь? Фамилия, имя, звание.
— Стрельцов Иван, в армии не служил.
— Как же ты на поле боя оказался?
— На каком таком поле боя? Я просто упал с лесенки…
— С лесенки упал?.. — мужчина засмеялся. — Эко приложило.
— А вы кто?
— Я-то доктор, братец, а вот кто ты такой есть, надо разобраться.
Что-то здесь было не так. Поле боя… умерший от ран… Иван просто не мог сложить в сознании странную причудливую мозаику.
«Это мне по тыкве книгами так настучало? Или у меня совсем крыша поехала? Галлюцинации?»
— Очнулся? Говорить может? — послышался новый мужской голос.
— Может, товарищ политрук.
— Оставьте нас, — приказной тон незнакомца заставил Ивана напрячься.
Превозмогая боль, он слегка повернул голову в сторону и заметил цепкий взгляд военного. Вот только форма была какой-то не такой и без погон… и звание…
— Кто, откуда, как оказался на поле боя? — без предисловий начал политрук, пронзая взглядом насквозь.
— Стрельцов Иван. Новосибирец. Поле боя я не помню. И как там оказался тоже.
— Почему не в армии?
— Мне семнадцать.
— Давно из Новосибирска приехал?
— Я вроде… — и тут Иван понял одну вещь, что говорить о падении с лесенки нельзя. Сначала надо разобраться, где он и кто все эти люди. Можно сказать, сработало шестое чувство. — Понимаете, я не помню, как тут очутился. Я даже не помню, где я. Всё, что помню, так это как падаю, сверху что-то падает, и потом темнота.
Иван выдохнул и опять поморщился от боли.
— В общем, картина ясная, — подытожил политрук, пряча листок и карандаш в планшет. — Поправляйся. У нас каждый боец на счету.
«Бред! Бред! Бред! Надо срочно выяснить, где я нахожусь, кто эти люди, что за война».
— Стрельцов, вот твоя форма, — раздался мелодичный молодой и до боли знакомый девичий голос.
Он обернулся и чуть не вскрикнул.
— Светлана, и вы здесь? — пробормотал Иван, чувствуя, как сильно забилось сердце.
— Почему Светлана? — удивилась она. — Меня зовут Валя. Валентина. Перепутали с кем-то, наверно.
— Да не мог я перепутать, — проговорил он и осёкся. — Где мы находимся?
— В лесу под Слонимом. Точно не знаю.
— Слоним? Что это за название?
— Нормальный советский город в Белоруссии, — пожала плечами медсестра.
— Стоп. Советский? В Белоруссии?
— Здесь Белоруссия, — хмыкнула она. — Хватит меня разыгрывать.
— Я не разыгрываю. Я ничего не помню. Валентина, а что это за война? А то мне говорят, что нашли на поле боя. Какого боя?
— Похоже, правда, память отшибло. Германия напала на нашу страну двадцать второго июня.
Иван завис.
— К-к-какого года?
— Сорок первого.
Валентина опять посмотрела на контуженого Ивана так, словно тот её разыгрывал.
— Какого чёрта? — что-то кольнуло внутри, и он с трудом сглотнул подступивший к горлу комок. — А как меня нашли?
— Из присыпанной воронки от авиационной бомбы торчала рука, которая сжималась и разжималась. Это сразу после бомбёжки было. Старшина заметил и с бойцами откопал тебя. Синенький был, но живой. И вот уже четвёртый день возим вместе с ранеными. Одежда твоя вся в клочья, видно, очень хорошо приложило. Политрук распорядился выдать тебе форму. Я пойду. Надо других раненых готовить к дороге.
— А число? Какое сегодня число?
— Двадцать седьмое июня.
«Голова хоть прошла. Немудрено после таких известий. И что получается? Я пришел в библиотеку за книжкой, полез на верхнюю полку, упал, и меня книгами завалило. Завалило так, что я оказался в тысяча сорок первом году? Лихо! И всё же это бред. Сейчас усну, потом проснусь, и всё будет, как и прежде».
Проснулся Иван оттого, что кто-то закричал совсем рядом.
— Воздух! Всем в лес! Быстро!
Боль утихла, и даже тряска на подводе не вызывала вчерашних ощущений. Небо просветлело, но, похоже, утро только начиналось. Телега заехала в кусты и остановилась. Иван видел часть неба, далёкие чёрные точки. Много точек. Они, выстроившись по какому-то своему принципу, устремились к невидимой отсюда цели.