Как вы назовете существо, которому вручили зерна, но вместо грунта он разбрасывает их по асфальту и упрямо надеется на то, что они сойдут? Безумным. Люди — безумцы, которым нельзя позволять распоряжаться даром времени.
Вот я и решил не разрешить.
Вы спросите меня: а имел ли я на это право, если этот дар людям дал не я, а Всевышний?
Но скажите, если сумасшедший будет сеять пшеницу в асфальт, вы будете спрашивать себя, откуда он ее взял, заберете ли мешок с зерном?
Потому я и отобрал у этого человека мешок.
Саатчи вытянул пальцы, пронзив меня как копьем, и держал так, пока все присяжные не повернулись в мою сторону. Джин застегнул пиджак и вернулся за свой стол. Но никто этого не заметил. Бабушка прошамкала что-то неодобрительно сердитому малышу, и тот, держу пари, едва сдерживался, чтобы не метнуть у меня свой нож.
И все равно, подумал я, за сто лет бездействия можно было предвидеть вероятность суда и подготовить более сильную речь.
Я покачал головой, будто не верил собственным ушам, что мой оппонент решился на такую наглость. В другой ситуации можно было бы продолжить линию, начатую противником, превратить его в агрессора, несправедливо оскорбившего слабого. Но сейчас нужно играть по противоположному сценарию: присяжные должны увидеть, что я сильнее. А разве кто-то может быть прав, оскорбив сильного?
Я встал рядом с Саатчи, чтобы в поле зрения присяжных снова оказались мы оба. Судья нетерпеливо взмахнул рукой, призывая наконец-то начать. Меня охватило ледяное спокойствие — в конце концов, я был здесь единственным цветным пятном. И я начал.
— Мой оппонент нарушил наш контракт и теперь утверждает, что мог не выполнять свои обязательства, потому что люди в большинстве своем не умеют распоряжаться временем. Удобная позиция, когда нет иных аргументов. Он называет меня безумным. Ну что ж, поговорим о безумии и, конечно, о времени.
Всевышний даровал нам смену сословий, а мы придумали время.
На этом наша фантазия не иссякла: мы разбили время на прошлое, настоящее и будущее. Да разве настоящее реальное, если нереально то, о чем свидетельствуют органы наших чувств? Мы всегда видим предметы не такими, какие они сейчас, а такими, какие они были. Ведь пока отражение от объекта достигнет нашего глаза, а от него достанется мозга, пройдет сто миллисекунд. То же происходит, если мы видим свет звезды, которая уже успела стать черной дырой, — разница только в расстоянии.
И если уж настоящее — иллюзия, то разве можно упрекать людей за то, что они редко живут настоящим, но чаще — прошлым и будущим?
Осторожная работа, долгая дорога и жизнь, превращенная в черновик — все это из-за страха нынешнего. Там, в прошлом, еще живы те, кого они любят, а сами они младше и успешнее. С будущим все еще серьезнее: их ждет лучшая работа, они заработают денег на исполнение своей мечты, ребенок вырастет, станет кем-то и вытащит их из серых будней. А пока можно терпеть эти будни ради светлого воскресения, когда вся семья выйдет в парк, расстелит простыню и будет передавать друг другу бутерброды.
Безумие? Может быть.
Какая этому альтернатива? Мой оппонент говорит о целях и назначениях.
Сегодня бога планирования возвели в сонм высочайших божеств, а соблюдение назначения — это культ, всячески поощряемый. Человек должен выбрать в этой жизни цель и все силы и мысли посвятить ее достижению, так говорит нам общество. Попробуй возразить, что намерена жить иначе, и ответом станет снисходительная улыбка, пренебрежение или и остракизм. Человек рожден менять мир — говорит нам общество, — и если он занят не стремлением к этому, значит, тратит свое время впустую.
Идите к черту!
Возможно, моему оппоненту и нравится мир, в котором все придерживаются четко выверенного плана и каждый боится потратить время впустую. Но, по-моему, это и есть настоящее безумие.
Безумие — это не быть счастливым из-за стереотипов о времени и назначении.
Сумасшедшие подбрасывают детей на руках, ножат руками песок на морском берегу, смеются в кинотеатрах, летят на крыльях, утопив педаль в пол, просыпаются в полдень, собирают хлебом остатки сливочного соуса — и при этом боятся почувствовать себя счастливыми. В деревянных балках их дома завелся жучок, и он подтачивает его изнутри. Им кажется, что они отвлекаются на постороннее и слишком медленно двигаются к цели. Им кажется, что сама цель постепенно теряет очертания. Их ужасает мнение, что они в юности ошиблись с назначением.