Длинные скамьи на аллее рядом с закрытыми для посетителей Мариинским дворцом занесло листьями. Здесь царил полумрак леса. Эдема время от времени обдавало брызгами из деревьев. Он прошел половину аллеи, когда с летней сцены заиграла песня. В ушах снова застучала бас-бочка, потому что Эдем знал эту песню наизусть. И тут она казалась то ли предвестием, то ли насмешкой судьбы.
Под крылом Мушли на полированной тысячами ног деревянном полу танцевала пара — парень в забрызганных дождем очках и тоненькая девушка. Она порхала в своих туфельках так легко, словно и не было ни этих пятисантиметровых каблуков, ни этой бессонной ночью. На краю сцены лежала небрежно брошенная весенняя куртка, рядом с ней — включенный в полную громкость телефон, в котором в мгновение ока сумела найтись нужная песня.
Не сводя глаз с танцовщиков, Эдем обошел ряды мокрых скамеек и сел на крайнюю. Танцор вел партнершу неуверенно, боясь ошибиться на шаг и рассеять волшебство. Без сомнения, парень навсегда запомнит этот парк, эту песню и тепло ее рук.
И ползет ленивая лодка, и ворчит, и ворчит:
«Откуда взялся я — не знаю; чем придется кончить…»
Волна радостно плещется и льстится к лодке,
Как ребенок, интересная, шепчет и расспрашивает она…
Эдем протянулся на скамейке, несмотря на холодок, пополз по мгновению отсыревшей толстовке. Небо было чистым, как сон младенца.
Что ж, думал Эдем, как бы ни сложилась судьба парня, с какими неудачами ему не придется столкнуться на своем пути, в его жизни все равно был этот танец. А это уже много. В свои сорок Эдем так и не выполнил обещания о похожем танце.
Девушка споткнулась и вскрикнула, но партнер крепко держал ее за талию.
Много лет назад, во второй половине августа, в испарениях бензина, среди автобусных гудков и человеческого потока разводилась пара. Девушка с рыжими волосами прятала лицо на груди худого парня. А он думал, что если прощание затянется еще на пять минут, его сердце не выдержит. Время от времени он проверял свой билет — не из-за страха, что украдут, а пытаясь переключить часть своего внимания на будничные мелочи.
На плечах парня висел рюкзак, в рюкзаке лежал паспорт, в паспорте стояла виза, а за визой мечтала успешная карьера. Девушку звали Инарой, ей было двадцать два, и веснушки на ее лице образовывали созвездие Девы.
Лежа на скамейке, Эдем отчетливо увидел эту сцену на голубом экране неба.
Водитель автобуса погасил папиросу о колпак колеса соседнего автобуса, поднялся в свой, уныло осмотрел салон и бросил отчетливый взгляд на последнего пассажира.
— Дорогая, мне пора, — прошептал Эдем.
— Я вернусь домой и сразу же начну письмо о том, как за тобой скучаю, — Инара подняла голову с его груди и бессильно опустила руки. — Письмо на двести страниц.
— Помнишь вечер после концерта, когда мы пошли в парк, и одинокого музыканта на летней сцене? Ты хотела танцевать, а у меня уже гудели ноги, и я сказал: «В другой раз».
Инара кивнула, как человек, для которого такой вопрос оскорбительный, ведь она помнит каждую минуту, проведенную вместе с ним.
— Я вернусь на каникулах, и мы непременно сходим в парк. Найдем этого или какого-нибудь другого музыканта, и я приглашу тебя на танец. Обещаю.
— Я закажу ему песню о лодке.
Водитель потерял терпение, и дверь с шипением захлопнулась, чуть не придавив ногу Эдему.
Задевая пассажиров рюкзаком, Эдем залез коленями на первое свободное сиденье и, высунувшись в окно, воскликнул:
— Так и будет!
Инара шла рядом с автобусом, выезжавшим из парковки. Услышав обещание, остановилась, словно только и ждала этих слов.
Тогда, прощаясь на год с киевскими улицами — с поспешными прохожими, со столбами в доспехах столетних объявлений, со щедрыми россыпями киосков, с просторными троллейбусами и, конечно, с парками, скверами и лужайками, — Эдем жалел, что ему уже двадцать пять., а он так много не успел сделать и еще больше — сказать.
Через месяц он сходил на почту за толстым конвертом. В нем лежала общая тетрадь в линейку. Каждая страница была списана одним словом — «скучаю». А на последний Инара простым карандашом нарисовала парковый фонарь и пару, кружащую в танце.
Лодка поплыла дальше к своей цели, пара собрала вещи и ушла со сцены. Но Эдем не заметил, что жемчужина выкатилась из Мушли. Лежа на мокрой скамейке, он думал о том, что лучшие годы прошли, а он так и не выполнил своего обещания.
1.2