— Какао, — заказала она официанту, — и что угодно, но только не такие вафли. Круасаны сами печете?
— Есть небольшая семейная пекарня… — начал было официант.
— Прекрасно, подобает. Если уж ваш повар умеет так испортить вафли, то я представляю, как он справится со всем остальным.
Официант ретировался с невозмутимым видом.
— А не хотите отведать травяного чая? — в Паштете уже было не узнать того человека, которому только что тикали соседи.
— Благотворительность под прицелом камер честнее, — вдруг сказал Эдем.
Инара приподняла бровь, приглашая его продолжить.
— Если добро делается втайне, то почему же мы порой наталкиваемся в имиджевых статьях на откровение от друзей, родных и просто из «тайных источников» о пожертвованиях, которые сделал такой герой? Откуда они узнали, если все было секретом? Ибо такую, якобы тайную, помощь и ценят больше всего. Отдаешь один золотой, рассчитывая, что общество вернет тебе полный сундук.
— С этой проблемой мы пока не можем справиться, — признала Инара и сразу же сменила тему: — Павел, вам нравятся каверы?
Паштет медленно отхлебнул чаю.
— Если перепеваются противоположным полом — только так я вижу в них смысл. Вот как тот, кто сейчас играет.
— Каверы — это признак признания, пропуск на аллею славы, — сказал Эдем.
— Лекарство от забвения, — подтвердила Инара. — Так почему я здесь? Павел так часто звонил моей помощнице, что она чуть не установила на его номер тишину, как рингтон.
— Вы догадываетесь почему, — ответил Эдем.
— Я догадываюсь, что все политики врут, но все равно иду на избирательный участок. Я догадываюсь, что будет болеть сильнее, чем обещал стоматолог, но рот расширяю. Я догадываюсь, что мои молитвы не будут услышаны, но все равно шепчу их. Я догадываюсь о многом, но предпочитаю не выдвигать свои решения из догадок.
Официант принес круассан и какао. Паштет отложил вилку, вытер угол рта и приготовился очаровать собеседницу.
— Инара, в нашей музыкальной индустрии существует много неплохих групп, хороших тоже хватает, есть горстка лучших, но легенда одна. И ее фронтмен перед вами. Мы уверены, что никто лучше нас не сможет вместе с U2 представить нашу страну миру. Дайте нам шанс это доказать. Мы заслужили эту возможность годами тяжелого труда, сотней композиций, тысячей концертов, сотней тысяч километров, проведенных в турах, и миллионом проданных альбомов. Мы сумеем написать песню, которая поднимет парализованную с кровати, которая сможет рассеять туманы, которые засядут в вашей памяти так же крепко, как навязчивая реклама с детства. Вся наша история доказывает, что мы сможем это сделать. А моя пламенная речь свидетельствует о том, как сильно мы к этому стремимся.
Инара отпила какао.
— Речь действительно пламенная, а миллион альбомов поражает. «Времени нет» — легенда не только в музыке, — это легенда имиджа, образец того, как правильно выстроить свою публичную стратегию. После вашей речи, Павел, я понимаю, чья это заслуга во вторую очередь. А в первую — она, конечно, ваша, Олесю. А как насчет каверов, поскольку мы уже о них заговорили? Сколько европейских каверов есть на ваши песни?
— О, их достаточно много, — ответил Эдем. — Мы можем банально набрать в поиске Youtube — и вы увидите, сколько просмотров они собирают.
— Какао, кстати, здесь хорошее. Рекомендую на будущее. Давайте конкретнее — сколько каверов существует на какую-то песню вашего последнего альбома?
Эдем и Паштет переглянулись.
— Мы предпочитаем называть его крайним, а не последним, — заметил Паштет.
— Я уверен, что немало, — ответил Эдем.
— Уверены, но не проверяли. А вот я проверила. Один. Полторы тысячи просмотров. Почему? Ибо люди любят ваши старые вещи. Где божественный огонь, который вел вас пять лет назад? Простите мне ту страшную вещь, которую я вам скажу, Олесю, но вы его растеряли. А вы, Павел, вы не почувствовали, как изменилась музыка ваших подопечных? Как из неуклюжей, но такой живой она превратилась в точно выверенную, в духе современных тенденций и… холодную. Поэтому когда вы говорите, что поднимаете мертвого из могилы…
— Парализованного с кровати.
— Пусть и так. Но я всерьез сомневаюсь, что поднимете. Если вы можете вдохновлять своими новыми песнями, почему уже несколько лет этого не делаете?
Паштет застучал вилкой по краю тарелки.
— Простите, отойду на минуту, — он встал. Паштету потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Инара кивнула, воспринимая это как ответ на свой выпад, и принялась за круассан.