Это был поступок, я не ожидал, — вдруг сказал мужчина, стоявший спиной к ним. — Я планировал сегодня тоже сказать пару слов, но знаешь: что было — это было. Люди меняются.
Он снял бейсболку и вернулся в Эдем.
Тарас, бывший басист «Времени нет», о котором Эдем вспоминал сегодня утром, обнаружив в ящике Крепкого белый платок. Друг, готовый заслонить от шара. Человек, которого Крепкий не видел много лет.
— Ты можешь сегодня со спокойной душой идти на свою передачу, — продолжил Тарас. — Скандала не будет. Мы все меняемся.
Хлопнула дверца лифта. Тарас снова скрылся под бейсболкой. Эдем пытался извлечь из памяти Крепкого нужное воспоминание, чтобы понять, о чем идет речь, но завяз в тумане — словно Крепкий умышленно пытался забыть эту часть своего прошлого.
— Просто знай это, — сказал Тарас напоследок и направился к выходу.
Инара с любопытством следила за реакцией Эдема.
— Я же сказала — две минуты пожара, — она коснулась плеча Эдема, направляя его к заднему выходу. — Перепечкой предлагаю перекусить чуть позже. Кажется, вы неплохо позавтракали. А моя машина припаркована во внутреннем дворе.
2.6
Была злая ирония в том, чтобы оказаться в «ауде», за которым Эдем гонялся по Киеву. Оранжевый отсвет в салоне — вот что досталось ему вчера. А кроме него — безразличный взгляд в лифте, который теперь казался сбоем в матрице, нереальным событием или событием, которое неправильно поняли.
Паштет позвонил, когда они свернули на Владимирскую, иначе и быть не могло. Первым порывом Эдема было выключить телефон и избежать выговора, но потом он решил, что скандала не будет — у Паштета был другой взгляд на жизнь.
— На главу администрации не рассчитываю — по Хомке и шапка. Мне хватает поста управделами, — Паштет был в хорошем настроении.
— Ты о чем? — удивился Эдем.
— Оставь! Мне должен был сказать первому. Но я не обижаюсь. Я понимаю, есть вещи, которые иногда можно раскрыть чужим, но трудно признаться в них близким. Например, что ты плачешь в кино, или решился на ипотеку в валюте, или у тебя ребенок от женщины, которой ты не любишь, или… что ты хочешь идти в политику и стать президентом. Хорошая мечта — ведь у других получалось. И я тебя в этом стремлении поддерживаю и рассчитываю на пост управляющего делами. Интересно, там нужно проходить конкурс или хватит твоего указа?
— Я не собираюсь в политику!
Инара, оказавшаяся вынужденной слушательницей, резнула Эдема оценивающим взглядом — как журналистка на пресс-конференции — и на ее губах заиграла скептическая улыбка.
— На эти президентские выборы ты не успел, — не унимался Паштет. — Но идти в политику — самое время. И трамплин ты выбрал отличный, поганец! Может, и хорошо, что не посоветовался со мной — я бы по глупости тебя отказал. А так — Олесь Крепкий — борец за права униженных и обиженных. Это здорово.
Телефон вздрогнул от хохота. Все было хорошо. Паштет говорил не всерьез.
— Я буду хорошим управляющим, — не унимался он. — Тем более, я единственный из нашей гоп-компании умею считать. Имущество президента будет надежно…
— Скажи мне вот что, — вмешался в его фантазии Эдем. — Сегодня я встретил Тараса…
— Нашого басиста?
— Бывшего басиста. И не совсем разобрал, что он хотел сказать. Понял только одно: на вечерней программе все будет хорошо.
— Успокоился, значит. А мне пытался угрожать. Похоже, твое заявление на пресс-конференции убило двух зайцев.
— Чем угрожал? Почему?
Паштет проигнорировал вопрос.
— Готовься к сегодняшней программе, — сказал он. — Это нужно ребятам, это нужно фанам, это нужно продавцам наших билетов. Последним — самое сильное. Только не вздумай сделать еще что-нибудь такое. Одного доброго дела за день хватит даже тебе.
Машина прошла арку Северного моста. От респектабельной Оболони они ехали на северо-восток, где кошельки тоньше, а ночи темнее. Эдем мечтался, увидев на середине Днепра густо обсаженный деревьями островок, на берегу которого не было ни души. Еще одно место, где он уже никогда не побывает.
— Вы действительно не будете идти во власть?
— Это проклятие нашего времени — стоит выйти за рамки, как критики приписывают тебе какие-то планы.
— О, я понимаю вас как никто другой. Когда ты занимаешься благотворительностью, в этом всегда стараются найти лицемерие. Вот, к примеру, эта машина.