Старичок слушал эту тираду с довольной улыбкой, но, когда Антон замолчал, вдруг снова стал официальным.
– А что если бы вам предложили самую современную лабораторию в мире и всю мощь страны Советов в придачу для воплощения этой вашей идеи?
Антон снова вскочил.
– Это все, чего я хочу от жизни!
Генерал тоже поднялся и торжественно произнес:
– Добро пожаловать, Антон Сергеевич, под крыло моего управления по передовым научным разработкам. Сам лично буду курировать работу вашей лаборатории.
Он протянул руку, Антон с удовольствием пожал ее.
– Собирайся, сынок. Секретный институт находится в области. Завтра же получите с женой неподалеку коттедж, – Василий Степанович поднял палец, – двухэтажный, прудик рядом живописный. Купаться можно, рыбу скоро запустим… Машину пришлю завтра в восемь.
Теперь, когда Антон согласился работать с ним, генерал снова перешел на интимное «ты», на этот раз Антон не возражал.
II
Однако темнота и уединение начинали делать свое дело. В голову полезли разные черные мысли. Чтобы отогнать их, решил предпринять еще одну попытку разобраться в происходящем.
Кавалерист говорил, что грядущие игры будут посвящены десятилетию правления Понтия Пилата. Как раз накануне читал об этом периоде истории Кесарии – здесь сейчас должен быть тридцать шестой год. Просто тридцать шестой, без каких-либо иных цифр перед. Но ведь попасть в прошлое нельзя! Абсолютно невозможно. К сожалению…
* * *
Как-то раз, в девяностые, когда уже все рухнуло, в качестве халтурки отлаживал Антон Сергеевич локальную компьютерную сеть в черноголовском институте теоретической физики имени Ландау. Вышел покурить. Место для курения было устроено у большого деревянного полупрофиля знаменитого основателя института – латунная пепельница на тонкой ножке меж потертых кресел.
Рядом плюхнулся какой-то лохматый тип. Длинное лицо и волосы в сочетании с круглыми очками делали его похожим на Леннона. Он достал нервными пальцами пачку дорогущего «Parliament» и прикурил от экзотической по тем временам «Zippo». Математик курил «Opal» и из некрасивых побуждений решил подколоть физика.
– Извините, пожалуйста. Можно вопрос?
– Да-да. Конечно, – раздраженно ответил тот.
– Скажите, а чем, собственно, вы здесь занимаетесь? Компьютеры у вас тут не очень… На них положительно невозможно делать серьезную работу, – небрежно произнес математик.
Физика буквально на секунду перекосило, но он быстро восстановил контроль над мимикой:
– Компьютеры действительно слабоваты. Это беда… Но для того, чтобы даже приблизительно объяснить вам, чем мы тут занимаемся, мне потребуется очень много времени. Мне совершенно недосуг. Извините.
– А вы все-таки попытайтесь, в двух словах, – не унимался математик.
Физик закатил глаза.
– Хорошо. Вы верите в возможность перемещения во времени или, например, нуль-транспортировку?
– Конечно. Надеюсь, в обозримом бу… – забубнил математик.
– Так вот никогда! – у физика даже вена на лбу вздулась. – Ни-ко-гда этого не будет! Абсолютно невозможно. К сожалению… Благодарю вас за испорченный перекур!
«Леннон» зло раздавил полсигареты в пепельнице и убежал.
А Антон Сергеевич остался сидеть под строгим взглядом деревянного Ландау.
Он расстроился. Надежды на то, что человечество когда-нибудь научится мгновенно перемещаться во времени и пространстве, были разрушены, и это удручало… Opal кончился, и Антон Сергеевич, озираясь, выудил из пепельницы бычок Parliament и докурил. Серьезный ученый в недавнем прошлом, он привык для экономии времени доверять таким же серьезным ученым – представителям других наук. Разобраться во всем самому невозможно, времена универсалов – Ломоносовых и Да Винчи давно прошли. И чтобы досконально понять то, что выразил ему сейчас в двух словах этот физик-психопат, нужно было бы прожить совсем другую жизнь, а на это ни у кого не хватит времени…
* * *
Так вот. Это не какая-то там дремучая античность. Значит, окружающая действительность есть ничто иное, как собственная психопродукция. Сложная зрительная, слуховая, обонятельная, осязательная, словом, задействующая все чувства галлюцинация. Установить ее причину: сумасшествие, летаргический сон или нахождение в коме или под воздействием психоактивных веществ – пока возможным не представляется…