Выбрать главу

«А каково теням вольготно…»

А каково теням вольготно — вечерним, утренним и днéвным — на этой извести церковной, на сей блаженной кривизне — округло, угловато, прямо, устойчиво или покато, то выпукло, то углубленно, то высветленно, то темно, то явно слишком, то уютно, укромно, потаенно или прозрачно, призрачно ли — словом, различно — замечательно!

«А как они дышат?..»

А как они дышат? — как будто не камень, а мех кузнечный. Гори же, сиянья алтарного горн. И камня прохладу вдыхай же, сияние всех свечей и окладов и ликов в глубинах икон.
А как же пустует теперь эта кузница их и пьет вхолостую дыхание ветхих мехов? Вино или млеко? — чем храм пустовавший налит — нет, эхом, как некой он влагой налит до краев.

«Серебрится, яко…»

Серебрится, яко райская змея — кровельная дранка — гонта чешуя — хоть и не сгорело дерево дотла, стало его тело серым, как зола — будто пламя съело, а память сберегла.

«Пусть проста простота…»

Пусть проста простота, но хитра: до нее, как от зла до добра. В том секрет мастерства сих церквей, что добро проще зла, хоть трудней.

«Кабы звезды виделись…»

Кабы звезды виделись среди бела дня. Кабы храмы ставились сами в одну ночь. Кабы пели звонницы без колоколов. Кабы вера верилась сама по себе.

Мгновения ока

«Вот изнанка взрывов грозных…»

Вот изнанка взрывов грозных: в узкий берег моря ширь ткнется, и, взлетев на воздух, море лопнет, как пузырь. Волн разгладится неволя — вот волнения итог: пены перекати-поле и беспочвенный песок.

«Произволом бурных волн…»

Произволом бурных волн, зыбью ли обманной, сталкивая небосклон, как с песка баркас — глубиной отечною, тучей ли, туманом море бесконечное движется на нас.

«Шторм: вывернуто море наизнанку…»

Шторм: вывернуто море наизнанку. Шторм: море расползается по швам. Шторм: снова в обреченную атаку идти и небосводу и волнам.
В рядах воды тяжелое броженье, и на поверхность выброшено дно. Шторм: бешенство бескрайнего движенья, что на пустой застой осуждено.

«Запредельность света…»

Запредельность света. Пляжа гаснут дали. Наши силуэты столь прозрачны стали, чтоб исчезнуть вскоре в звездном многоточье у подножья моря, у подножья ночи.

«Отнерестился тополь. Лип…»

Отнерестился тополь. Лип цветение отпахло. Цикорий светится, раскрыв полдневный серый глаз. И сорняки так велики: на них, как на деревья, садятся воробьи, едва покачивая их.