«Деревьев новые овины…»
Деревьев новые овины
прикрыли день наполовину.
Вблизи от зарослей малины,
явившись призрачно и вдруг,
стоят огромные люпины
и озираются вокруг.
«Был ли каждый Божий миг…»
Был ли каждый Божий миг
мал, как мотылек?
Иль, как небо, был велик
и, как даль, далек?
Уместился в коробке
спичечном моем —
иль, как камушек в реке,
мир исчезнет в нем?
Пылающее очертанье
«Гасите верхний свет — и со стекла…»
Гасите верхний свет — и со стекла
житейские живые отраженья
исчезнут. И декабрьская мгла
во мраке электрического тленья
за окнами предстанет без движенья,
неощутимая для жалкого тепла.
«Не глупая игра в лото…»
Не глупая игра в лото,
где цифры совпадут едва ли —
нет, неожиданность есть то,
что мы всю жизнь невольно ждали.
А потому не сочиняй,
не фантазируй своевольно —
и так живем мы невзначай,
и с нас случайностей довольно.
«Сгорела ветвь дотла…»
Сгорела ветвь дотла.
Но ты б еще смогла
на миг былого прорастанья
пылающее очертанье
увидеть в сполохах тепла,
и, отстранясь от клочьев дыма,
заплакать неисповедимо.
«Выходи на воздух вешний…»
Выходи на воздух вешний —
в нем развешаны скворешни,
все в нем видно до листка
и невидима тоска
за прозрачностью кромешной.
«Это легкость паденья…»
Это легкость паденья,
что совсем не легка:
ожило притяженье
и земли и стиха —
столь весенняя легкость,
что того и гляди
очевидностей пропасть
разорвется в груди.
«Декабрьский снег — напоминанье…»
Декабрьский снег — напоминанье.
И все ж за ним не уследишь
в застенке дня. И сумрак ранний
наполнит улицы до крыш,
сольется с облачностью низкой…
Сойдутся годы близко-близко,
как эти два прохожих странных
у вновь расклеенных афиш.
Во спасенье
1. Во спасенье
«А ты, мой ангел во плоти…»
А ты, мой ангел во плоти,
еще за то меня прости,
что я тебя — земную —
небесной именую.
Нельзя ж пред женщиною ведь
безжалостно благоговеть,
а ангелов тревожных
жалеть никак не можно.
Я не приду к тебе домой —
душа твоя и так со мной:
таит проникновенье
такое отдаленье.
А если не простишь, пойму,
что ты осталась в том дому
у окружной дороги,
где зимы-недотроги.
«Я женщину эту люблю, как всегда…»
Я женщину эту люблю, как всегда.
Она же, как прежде, как встарь, молода,
хоть смотрит больнее, хоть помнит о том,
что я ей шептал зацелованным ртом.
Я женщину эту люблю, как всегда,
хоть вторник сегодня, а завтра —
среда, хоть спали до света — да снова темно,
хоть, может быть, нет нас на свете давно.
«Тоньше, тоньше жизнь с годами…»
Тоньше, тоньше жизнь с годами,
тоньше посвиста птенца.
Что не ждали, не гадали —
все свершилось до конца.