Присяжные снова смеются, судья тоже. Стэнли же нервно переминается с ноги на ногу и проводит ладонью по своему внушительному черепу.
Гарри шепчет мне:
— Отложи выступление.
— Отложить? — удивленно переспрашиваю я.
Он смотрит на меня в упор. Это не шутка.
Защитник не обязан произносить вступительную речь в начале процесса. Он может отложить выступление. В уголовных процессах это может оказаться полезно. Обвинитель находится в неведении, не знает, какую стратегию выбрал защитник. Кроме того, у защитника появляется возможность дважды нанести удар, выявив слабость предъявленных обвинений: первый раз — когда прокурор изложит свои обвинения, и второй — в заключительном слове.
Но защитники редко откладывают вступительную речь. Слишком велик риск. Если защитник слишком долго не делится с присяжными своей точкой зрения, он может и опоздать. Есть опасность, что прокурор первым успеет убедить их. Гарри это известно не хуже, чем мне.
— Зачем откладывать?
— Ты больше ничего не можешь сделать. — Гарри придвигается еще ближе. — Ты достаточно рассказала им про Монтероса и возбудила их любопытство. Судья им сказал, что ключевой вопрос на этом процессе — душевное состояние Бака. Что еще ты можешь добавить?
Разумеется, ничего. Гарри прав.
— Но теперь уже поздно откладывать выступление.
Гарри качает головой:
— Стэнли со своими протестами не давал тебе договорить. Скажи судье, что тебя слишком часто перебивали. Скажи, что в таком случае ты предпочтешь отложить речь.
Судья Лонг закончил беседовать с присяжными. Теперь он смотрит на нас, ждет, когда мы перестанем шептаться.
— Адвокат Никерсон, — говорит он, — мы готовы слушать вас дальше.
Я бросаю взгляд на Гарри.
— Игра стоит свеч, — шепчет он.
Стэнли наконец садится, а я встаю.
— При всем уважении к суду, ваша честь, — говорю я судье Лонгу, — защита просит разрешения отложить вступительную речь.
Стэнли вскакивает так поспешно, что опрокидывает стул.
— Отложить? Она не может отложить речь. Она уже ее начала.
— Увы, я дважды пыталась ее начать, но меня дважды останавливали. Третьего раза мы не хотим. И предпочли бы отложить выступление.
Я оборачиваюсь к Стэнли, но все мое внимание обращено на скамью присяжных за его спиной. Они сосредоточенно слушают, кто-то смотрит на судью, кто-то — на меня. По их лицам не понять, о чем они думают.
— Не верьте ей! — вопит Стэнли. И тычет в мою сторону авторучкой. — Не мог я ее остановить. Да ее вся Национальная гвардия не остановит!
Я польщена.
Судья Лонг разглядывает меня поверх очков.
— Адвокат Никерсон, — говорит он, — это весьма необычно.
— Совершенно с вами согласна, судья. Чтобы меня дважды прервали, не дав закончить мысль, — такого еще не бывало.
Он другое имел в виду, но согласно кивает.
— Мы так и не смогли начать, судья. И теперь просим предоставить нам право отложить выступление.
Судья снова кивает.
— Хорошо, — говорит он.
Стэнли кидается к судье:
— Неужели ей это сойдет с рук?
— Здесь ничего никому с рук не сходит. Защита имеет право отложить вступительную речь. Это оговорено в уголовно-процессуальном кодексе.
— Но не после того, как адвокат начал выступление!
— Я принял решение, мистер Эд-гар-тон Третий.
— Но, ваша честь… — Стэнли аж на цыпочки привстал, чтобы казаться повыше. — Она хочет урвать лишний раз кусок…
— Мистер Эд-гар-тон Третий, сядьте.
Стэнли плетется на место.
Наступает тишина. Словно никто не знает, что делать дальше. Наконец тишину прерывает судья Лонг.
— Мистер Эд-гар-тон Третий, — провозглашает он, — пригласите вашего первого свидетеля.
— Наш первый свидетель, ваша честь, начальник полиции Чатема Томас Фицпатрик.
Выходит Томми Фицпатрик. Он человек надежный. И всегда говорит то, что думает.
Ванда Морган, секретарь суда, подходит к свидетельскому месту с Библией. Фицпатрик улыбается ей, кладет левую руку на священную книгу, а правую поднимает вверх.
— Клянетесь ли вы говорить в суде правду, только правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Бог?
— Клянусь.