— Разве это существенно?
— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, — настойчиво требовал Ястребень.
Поведи себя так другой офицер, Суров, наверное, вышел бы из себя. Сейчас же только пожал плечами и сказал менее официально, чем хотелось бы:
— Полагаю, что нет. Правда, когда полковник Васин спросил меня, хочу ли я заполучить стоящего начальника отделения подготовки и сразу назвал вашу фамилию, я искренне обрадовался. И вообще, капитан, хочу посоветовать: кончайте с вашим настроением. Мы — офицеры, куда прикажут, туда и отправимся. Наша задача — всесторонне подготовить себя к работе, а ее здесь очень много.
— Я все понял.
— Работы здесь непочатый край, — повторил Суров. — Есть к чему, как говорится, приложить руки и есть где применить знания, особенно вам, после академии. Короче говоря, надо работать и работать… А утешитель из меня, можно сказать, никакой. — Разговор фактически кончился сам собой. На душе у Сурова остался неприятный осадок. — Единственное, что могу оставить на ваше решение, — право выбора, с чего начать.
— Не понял вас.
— Либо принять дела отделения, а потом уже начать знакомство с границей или наоборот. Выбирайте.
— Как прикажете.
— Тогда сегодня же отправимся на границу. Начнем со второй. Задачу поставлю прямо на месте. Там же определим срок пребывания. Возьмите ваше командировочное удостоверение. — Суров протянул Ястребеню заполненный бланк.
— Ясно.
Позже, по пути на вторую заставу, Суров неоднократно вспоминал этот свой первый разговор с капитаном и сожалел о без нужды произнесенных резких словах — у самого ведь осталось неприятное впечатление от первой встречи с Карповым. Сейчас Суров поднялся и, отпуская капитана, сказал:
— Получите оружие, карту. Ровно в семнадцать жду у штаба.
Капитан быстрыми шагами вышел из кабинета — словно обрадовался окончанию тяжелого для себя разговора или боялся, что могут вернуть. Суров даже улыбнулся. Понял: не люб Ястребеню западный рубеж — и все.
Размышления Сурова прервал Тимофеев. В шинели и фуражке, он широко распахнул дверь кабинета, но не вошел.
— Долгонько сидишь, Юрий Васильевич, — пробасил, с улыбкой глянув из-под нависающих густых бровей. — Пошли обедать. Ко мне. И не вздумай отпираться. Я нынче холостякую.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал Суров и стал надевать шинель.
— Когда-то еще в другой раз выпадет? Пошли. Без разговоров. Да и теща уже предупреждена о приходе гостя. Старалась, готовила.
— А меня ты спрашивал?
— На первый раз простишь. — И вдруг легонько, словно булавкой, кольнул: — И ты ведь не каждый раз советуешься. А следовало бы.
— О чем?
— Да так, к слову пришлось.
— Хитришь.
— И в мыслях не имел. Нам ли, Юрий Васильевич, с тобой хитрить?
На улице Тимофеев повторил приглашение.
— Жену обещал проводить в аэропорт. А то бы с большим удовольствием, — проговорил Суров.
— Да о чем речь! Проводим — и ко мне. Если ты, конечно, не против.
Увидев Тимофеева, Вера обиделась на мужа. Всю дорогу до аэропорта молчала. И как ни старался Геннадий Михайлович развеселить ее, она в ответ лишь вежливо улыбалась. Когда объявили посадку, уклонилась от поцелуя Сурова, пожала руку Тимофееву и пошла к контролю не оглядываясь.
Назад возвращались молча.
Тимофеев жил неподалеку от отряда в старом, довоенной постройки одноэтажном доме. К приходу гостя был накрыт стол. Теща Тимофеева, назвавшаяся Одаркой Ивановной, протянула Сурову руку и запросто пригласила отобедать.
— Ну и добре, мама, времени у нас в обрез, — пояснил Тимофеев.
— То и сидайтэ, будь ласка, — заговорила Одарка Ивановна по-украински. — Зараз борщу насыплю, поижтэ горячого, бо на двори стюжа.
На улице в самом деле было холодно. Сильный ветер крутил снег, где-то невдалеке гремела жестяная кровля.
Одарка Ивановна, еще не старая, пышущая здоровьем краснощекая женщина, подала борщ в супнице.
— Коронное блюдо тещи! — воскликнул Тимофеев. — Заранее прошу добавки.
— Нэ пидлызуйся, Гена. — Теща притворно насупилась: ей был явно по душе комплимент. — Ижтэ, наидайтэся, я щэ пидсыплю. — Суров с наслаждением ел вкусный украинский борщ и в какой-то момент непроизвольно взглянул на супницу, словно желал удостовериться, что она еще не пуста.
— Кушай, Юрий Васильевич. И не скромничай. Не каждый день в гости ходишь. — Тимофеев лукаво подмигнул. — Борщ действительно хорош. Но учти: Одарка Ивановна и вареников наготовила. Не отпустит, покуда не взмолишься.