Я слышу, как они обхватывают друг друга руками, прижимаются друг к другу щеками, зажав трубку между собой, точно ветчину в сэндвиче. Я слышу их гордость и что-то еще. Гадаю, кто будет пользоваться столом, пока меня нет, и вообще будет ли кто-то им пользоваться. Станет ли домашняя ящерица разгуливать по нему в это время? Нет, дело не в столе, дело в проекте. Я слышу шутки, появившиеся тогда и понятные только им — но не мне. Это как вечеринка-сюрприз, на которую забыли позвать того, для кого сюрприз устраивался. Они вспоминают, как покупали пончики, выбирали украшения. Пиньяту, воздушные шарики. Вечеринка набирает обороты, а тот, ради кого она устраивалась, уже и не важен.
— Ты рада, что у тебя будет свой кабинет? — спрашивает мой самый любимый парень.
— Конечно. Это так мило. Честно, очень-очень мило. У меня нет слов. Вы клевые, парни.
— Теперь у тебя есть стул, и лампа, и подставка для бумаг! — говорит мой самый любимый парень. — И даже стакан для ручек!
Мой шкаф размером примерно с квадратный метр, моя тайная комната за фальшивой дверью. Загляни в любого человека поглубже — и обязательно найдешь там такой вот скрытый ото всех закуток, где как раз и живет душа. Мою душу теперь превратили в офис.
— Что еще? — спрашиваю я своего самого любимого парня.
— Еще, — говорит он, — вчера заходила та тетка, у которой ты работала. Она забрала твою обувь. Не всю. Сказала, что ты до сих пор не вернула ей ее сапоги. Она знает, что ты натянула их на свои неблагодарные, чудовищные, уродливые и подлые ноги. Я цитирую. Потом она заплакала, и мы предложили ей чай, налили в твою «Любимую кружку», посадили в кресло, она скинула свои мокасины и забралась туда прямо с ногами. Она перетрогала все твои книги на полках. Рассказывала, что теперь у нее работает новая девушка, которая очень бережно относится к ее обуви и вообще аккуратная. Она похвалила твой чай, а потом жахнула об пол твою «Любимую кружку». Она была в ужасном состоянии, так что мы позволили ей украсть несколько пар твоих башмаков. Зато в кабинете стало больше места.
— Что еще?
— Мы выбросили наши старые джемперы — они совсем свалялись, стали никуда не годные. Мы их ненавидим. Теперь мы носим джинсовки. Мы выбросили старую сумку, набитую другими сумками и всякими полиэтиленовыми пакетиками внутри бумажных пакетов. Выбросили юбку с разрезом — она совсем разошлась по швам. И из дальнего угла выкинули большую коробку с каким-то пеплом.
Я бросаю трубку и вскидываю руки к небу. Я бросаюсь в многодневное бегство. Я выбрасываю одну ногу перед другой, и руки мои бросаются то вперед, то назад. Я отбрасываю даже саму мысль о сне, но ожерелье на моей груди горит и жжет шею. Председатель бросается в бегство вместе со мной. Мы бежим через общественные пляжи, в центр города, через лес, через ручей, прямиком к зданию, выглядящему очень надежно, никаких завлекалочек и бессмысленных украшений, никаких хлопушек и колокольчиков, никаких знаков, знамений и приветственных табличек. Я поднимаюсь по ступеням и захожу в агентство для беглых временных.
Первую Временную привлекли ко множеству разных проектов.
— Сожги этот куст, — приказал один бог, и она это сделала.
— А теперь верни этот куст, словно он и не горел никогда, — сказал другой бог, и она познала каторгу выполненных и отмененных заданий, грубых созданий и рассозданий земли.
— Сделай что-то такое, что вряд ли вообще существует, — сказали боги.
Первая Временная слепила воедино нечто невероятное, незаменимое.
— Кого-то, — поправила она их.
— А теперь смотри, как оно угасает, — сказали боги, и она взяла создание за крыло и смотрела, как оно сияет, затухает, исчезает.
Памятная работа
Когда я была маленькой, моей работой было поддержание порядка дома. Я мыла полы и вытирала с полок пыль, только наоборот: вначале пыль, потом палы. Даже ребенком я понимала, что пыль с полок не должна падать на свежевымытый влажный пол. Я убирала свои игрушки и кукол, снимала их с полок и ставила обратно. Снимала и ставила. Я научилась готовить грудинку под соусом и научилась есть ее. Мать показала, как держать приборы и правильно нарезать мясо — вдоль волокон. «Маленькими кусочками, а то не прожуешь», — приговаривала она.
Квартира пахла праздником. Я убирала посуду за матерью и ее парнями — каждую ночь разными, я мыла посуду в горячей воде и ставила ее на полку У раковины. «Очень хорошая девочка», — приговаривала мать.