— Когда ты не вернулась, — говорит мой самый любимый парень, — мы попросили Фаррен найти нам замену.
— Им не пришлось долго искать. Мне кажется, я отлично подхожу на это место! — говорит Фаррен, и я слышу, как парни смеются с ней вместе.
Я тоже смеюсь, рефлекторно, потому что чувствую себя абсолютным изгоем. С отвращением я давлюсь смехом. Я выкашливаю его в свой кулак. Я кричу от боли и ужаса. Голоса моих парней кружат и переплетаются до полной неразличимости.
— Мы будем мужьями! — радуются они.
— А затем, может, будем и отцами!
— А я буду тобой! — говорит Фаррен. Добрая, прекрасная Фаррен, которая умеет так хорошо заботиться о себе, что позаботилась и обо мне.
Они рассказали, что после некоторых раздумий Фаррен решила изгнать из квартиры моего парня-коуча. У него были проблемы с другими парнями, реальные проблемы, они постоянно сцеплялись, воевали и наезжали друг на друга, похищали друг у друга ночные свидания, но ведь если ты не можешь найти общий язык с теми, с кем живешь на одной территории, значит, ты вообще не способен жить с кем-либо парой или как там еще.
— Фаррен — лучший посредник в разрешении конфликтов, — говорит мой самый миролюбивый парень, — самый лучший. Кажется, я всерьез в нее влюбляюсь. Правда. Никогда не думал, что смогу испытать нечто подобное, да еще и так скоро.
— А что, — я пытаюсь подобрать слова, — вы не могли еще немного подождать?
— Подождать тебя? — спрашивает парень-риелтор.
— Вы не могли просто подождать еще немного?
— О, мы ждали, — говорит мой самый высокий парень, — мы были настоящей комнатой ожидания, полной ожидания тебя.
— Ты хоть знаешь, сколько тебя не было? — спрашивает мой парень — страховой агент, и в его голосе проскальзывает злость.
— Мы были верны тебе! — кричит мой самый честный парень, которого я никогда, ни разу не видела злым. — Мы только лизались друг с другом раза три, ну, может, четыре максимум.
Я представляю, как мои парни лежат вповалку на полу моей гостиной, а потом разом поворачиваются друг к другу и начинают лизаться.
— Да и в любом случае, — добавляет Фаррен, — что ты знаешь о верности? Ты то и дело бросаешь назначения. Ты не можешь удержаться на работе, чтобы спасти свою душу. Ты запарываешь назначения, словно в этом бескрайнем мире есть что-то более ценное, чем день, проведенный на работе.
— Это было всего лишь раз! Всего только раз!
— О, я тебя умоляю. Я знаю о твоих краденых сапогах. О дирижабле. Я даже знаю про ведьму. Кого ты хочешь обмануть, девочка?
— Фаррен, как ты могла так со мной поступить? Я не понимаю.
— Она боится потерять Фаррен или нас? — потрясенно кричит один из парней.
— Не обращайте на нее внимания, — пытается успокоить всех мой самый любимый парень, — тише, тише.
Я слышу, как они утешают друг друга, поддерживают друг друга этой ночью, предназначенной для празднования. Вот она я, все разрушившая сама. Вот она я.
— Я очень удивлюсь, — говорит мой самый любимый парень, — если она вообще знает наши имена.
Звонок обрывается.
В баре я трачу свой заработок на лучшую бутылку.
— Мальчишник! — говорю я бармену.
Поднимаю тост за их брак, за их будущее, за моих парней, чужих почти мужей, за полдники с ними и солнечные ожоги, за шеи, которые они позволяли мне гладить. За их обкусанные ногти, их нежные руки, усы и мышцы, за то, что держали мои ноги на своих коленях, чтобы мне было удобно. За то, как хотели меня и как сдерживались, чтоб не кончить, за их неуверенность, за то, как лениво потягивались по утрам и простыни прижимались к их коже, а подушки выскальзывали из-под голов, падали в необъятный космос между кроватью и стеной. Я вспоминаю, как встречала их в других барах, в ресторанах, на пробежках и на скамейках. Видела, как они поднимают тяжести и опаздывают. У нас были счастливые моменты и просто нормальные моменты. Мы вместе ходили на живые концерты. Нас приглашали на вечеринки на крышах небоскребов, на сбор фруктов, на всякие фестивали и даже на свадьбы. У нас были быстрые свидания и затяжные свидания, и просто отличные свидания. Мы все перезнакомились друг с другом. Они вошли в мою жизнь, точно эстафетная команда, неся и передавая палочку воскресных свиданий своими быстрыми руками, потными телами, и вот внезапным порывом их несет теперь дальше, вперед, прочь.
Я стучу каблуками краденых сапог по барному стулу в праздничном ритме. Если я верну их той тетке, у которой стащила, она прекратит попытки связаться со мной. А я не хочу, чтобы она их прекращала. Я жажду противоречия, которое добавляет мне в жизнь эта связь. Я поднимаю тост за женщину, живущую со своей обувью. Возможно, ее попросят узаконить их брак.