ЖАННА: Оно и видно. Наглости вам не занимать. Вы там, кажется, о чём-то спорили? Точнее о ком-то. О нас, верно? Людях сидящих за дверью, ожидающих помощи. Вы там сидите, развлекаетесь, задерживаете без дела очередь, врача, а потом начинаете нас же и учить жизни? Идите, женщина, идите. Тут и так душно.
ДИНА: Ну-ну… Ладно. Чего с вами трепаться. Каждый человек привык свои шишки набивать, советов слушать мы не любим. Давайте – давайте…
Дина начинает уходить.
Открывается дверь кабинета, оттуда выходит Юлия, голова её подвязана, держит за руку ребёнка.
Дина резко оборачивается, взмахивает руками.
ДИНА: Тьфу, ёлки… Про огурцы-то я забыла рассказать!
Дина отталкивает в коридор выходящую Юлию, пихает начинающую вставать с места Жанну, она падает обратно на стул.
Дина заскакивает в кабинет, громко хлопнув при этом дверью.
ЖАННА (обращается ко всем): Вы это видели? Во баба. Ни стыда, ни совести, зато напористость… можно позавидовать.
НЕЛЛИ: Да… попадаются ещё экземпляры совкового застоя. Ни говорить толком не умеют, ни образования, ни жизненных достижений, а всё думают, что самые умные.
Юлия стягивает повязку с головы, проверяет шишку, начинает одевать ребёнка.
ЮЛИЯ (Нелли): Я в данной ситуации больше всех пострадала. В наших поликлиниках похоже по-другому на приём и не попадёшь, только вперёд ногами. Но, тем не менее, я скажу слово в защиту того, кого ты называешь экземплярами совкового застоя.
НЕЛЛИ: Так чего тут говорить-то? Ситуация сама за себя всё показала.
ЮЛИЯ: Я не знаю, что тебе показала эта ситуация, но я точно знаю, что не стоит всех ровнять под одну гребёнку. У меня очень много знакомых, подруг матери, друзья отца, люди, которых я очень уважаю, и поверь есть за что. Ты говоришь, что у них нет каких-то личных достижений, что говорить толком не умеют? Да, не гнались раньше люди за деньгой так, как это происходит повсеместно сейчас. Наши деды и отцы жили идеей, страну нашу строили и подымали из руин после Второй Мировой. У меня папка на заводе вкалывал не из-за того, что такой тупой, он своё дело знал так, что к нему из-за границы приезжали стажироваться.
Дядька мой, кооператив создал. Бизнесмен, по-нашему значился. Так и он за выгодой не гнался, машину покруче не искал, как все на автобусе ездил. У него другие стремления были. Он детским домам помогал. К новому году ребятишкам игрушки привозил, одежду, тряпки разные. Возьми дедов наших, там образование у них было у кого три класса, у кого пять. Редко когда девять классов кто заканчивал. Да, профессура тоже была, но основной пласт – работяги. Поспаивали народ конечно сильно, не спорю, но пили-то люди не от того что ума не хватало бросить дурную привычку, а от того, что в себе всю боль минувшего несли, её и пытались заглушить. За будущие поколения переживали. Для страны старались.
Юлия с презрением смотрит на Нелли, обращается к ней.
ЮЛИЯ: Вот тебе, сколько… лет двадцать пять? Тридцать? Ты для своей страны что сделала?
Нелли молчит.
ЖАННА: Так, девочки, давайте как-то развеем, тут и так тоскливо, сидишь, ждёшь у моря погоды, лезут вон (указывает на дверь)… Я понимаю, все мы немного взвинчены, тут конечно никаких нервов не напасёшься, но надо как-то развеять, развеять… Давайте адекватно относиться к ситуации, без острых разговоров.
ЮЛИЯ: Ну, вот вы тут развеивайте, практикуйтесь в адекватности, а мы пошли.
Юлия поправляет у ребёнка вещи, закидывает сумочку на плечо и направляется к выходу.
Навстречу ей выходит статный, видный с военной выправкой и очаровательной улыбкой мужчина – Кирилл, он ведёт за руку сына – Диму.
Лицо мужчины светится благородством, спокойствием. Он приветливо и нежно улыбается.
Останавливается в коридоре, оценивает обстановку.
Мамочки не сводят с него взгляд, который полностью прикован к объекту.
Неслабый интерес и симпатия читается в глазах каждой мамочки.
Юлия останавливается, пройдя мимо мужчины. Она не хочет уходить. Но не находит предлог чтобы остаться. Она пленена, ждёт развития событий.
Действие второе
КИРИЛЛ: Здравствуйте, милые дамы. Всем приятного настроения, что, наверное, не так просто даётся в стенах заведения подобного типа.