И все-таки хорошо, что ее приютили в этой мягкой постели, когда она так далеко от дома. И рука Марка у нее на лбу… Такие прикосновения очень нужны. Она-то знает. Потому что в ее жизни ничего такого не было. Это… это замечательно, подумала Ким, свертываясь клубочком. Сейчас она насладится миром и покоем, позволив себе думать, что так будет всегда, — а завтра продолжит борьбу.
Марк поднял телефонную трубку, долго мрачно смотрел на нее, потом положил обратно. В Нью-Йорке сейчас уже за полночь, Мириам наверняка спит. Он налил себе водки с тоником. С бокалом в руке прошелся по комнатам нижнего этажа, чувствуя, что выбит из колеи и вряд ли сейчас заснет. Не сесть ли поработать? Но он знал, что не сможет сосредоточиться и на работе. Когда Ким упала в обморок, ему показалось, что сердце его остановилось. Часу еще не провела в его обществе и уже готова отдать концы. Марк чувствовал себя виноватым. Пусть ему не нравится, что она здесь, но демонстрировать это он не должен. Она ведь такая хрупкая. Худенькая, почти невесомая — он ощутил это, когда поднимал ее с пола, а ведь росту в ней не меньше ста семидесяти. И какая бледная…
Марк прошел в прихожую, потом заглянул в гостиную. Увидев виниловое пальто Ким и ее туфли, он иронически улыбнулся. Если присмотреться, она ведь очень ничего. Даже симпатичная. Густые, с медным оттенком волосы, большие, широко расставленные глаза — интересно, что они того же цвета, что и волосы, — и губы… Нет, о губах он предпочитает не думать. В голове почему-то возникают ассоциации с пчелиным укусом. Может, они действительно такие…
Но ясно, что девушка не умеет одеваться, не знает, как подчеркнуть свои достоинства. По ней сразу видно, что она из категории малообеспеченных. Марк с беспокойством подумал о предстоящей вечеринке. Как быть с Ким, если она к тому времени не переедет?
Марк задумчиво уставился на свой бокал. Ким озадачила его. Она, конечно, колючая, но отнюдь не злая, не агрессивная, какими бывают иногда люди, выросшие в деловой части города. У нее это вроде колючей проволоки на заборе — абсолютно мирной, но надежно охраняющей. В глазах Ким была какая-то беззащитность, чего Марк никак не ожидал. Эта беззащитность потерявшегося ребенка вовсе не казалась ему притворной. Когда они смотрели телевизор, он обратил внимание, что Ким не переставая наматывает на палец прядь волос — явный признак нервозности. Но хуже всего то, что он едва удерживался, чтобы не обнять и не погладить ее.
Марк сделал глоток из бокала. Его занимало еще и другое. Ким оказалась старше, чем он ожидал. Не то что бы она выглядела старше своего возраста, просто она казалась не по годам зрелой, и это тоже было непонятно.
Марк поболтал водку. Нет, всякий интерес к Ким нужно пресечь в зародыше. Иначе сторонним наблюдателем он не останется.
Сумочка Ким, точнее, темный бесформенный мешочек, валялась под кофейным столиком. Марк смотрел на него какое-то время, стараясь подавить неприятный спазм в желудке, наконец решился и поднял с пола. Потребовалось опустошить весь бокал, чтобы успокоить совесть и открыть сумочку.
Он хотел только взглянуть на документы Ким, больше ничего. Но чтобы добраться до бумажника, пришлось вытащить несколько коробочек с разной косметикой, щетку для одежды, расческу и, к его большому изумлению, книжку под названием «Детские заболевания. Диагностика и лечение». Марк разглядывал ее в мрачном недоумении. Под книжкой лежала толстая короткая трубка, напоминавшая по форме булаву. «Нападать или защищаться?» — промелькнуло в голове у Марка. На самом дне лежала смена белья. Марк с удивлением отметил, что все вещи — из натурального хлопка, белые, накрахмаленные.
Наконец он нашел бумажник. Марк открыл его и, затаив дыхание, стал смотреть, есть ли в нем документы, удостоверяющие личность. Первое, на что он наткнулся, было водительское удостоверение. Взглянув на него, Марк тихо выругался. Девушке, оказывается, уже двадцать два. Более того, в следующем месяце исполнится двадцать три, причем день ее рождения всего на три дня раньше его дня рождения.
Марк собрался уже закрыть бумажник — самое лучшее, что он мог сделать, — но что-то ему мешало. Сознавая, что поступает не совсем красиво, он отогнул прозрачную пленку, защищавшую водительское удостоверение, и извлек медицинский страховой полис. Его срок истек год назад, Черт возьми, как же она этого не заметила? Жить без страховки сейчас нельзя. В следующем отделении, тоже за прозрачной пленкой, лежал читательский билет, такой затрепанный, что некоторые слова трудно было разобрать. Сдвинутые брови Марка уже начали болеть. Он заглянул в остальные отделения, ожидая найти традиционный набор кредитных карточек, но, судя по всему, девушка не имеет даже счета в банке. Денег в бумажнике было 218 долларов. Марк положил бумажник на колени и уставился в стену. Можно ли отправляться в такую даль, собираясь при этом начать новую жизнь, когда у тебя в кармане жалкие двести баксов и нет даже кредитной карточки? Не исключено, правда, что Ким положила часть денег в чемодан.