Сам этот переезд был необычным для Ким актом доверия. С детства она всегда полагалась только на себя. Ей просто не на кого было больше рассчитывать. А теперь она летит в какую-то глушь, ставит на карту все свое будущее, поверив на слово женщине, которая никогда ни о ком не думала, кроме себя самой. Уж не рехнулась ли она? Шарлотта именно так и считает. Правда, у Шарлотты есть родители. Есть дядюшки, тетушки, кузины и кузены и есть жених. Она не представляет, как болезненно одиночество и как легко простить мачеху, объявившую, что прежней жизни пришел конец.
Ким хрустнула пальцами, глядя вниз на желтую пустыню. Она вернулась в мыслях к тому вечеру, когда Мириам сделала свой неожиданный кульбит.
— Нехорошо, что мы враждуем, Ким. Отца твоего больше нет, наша семья теперь — это мы с тобой, нам лучше держаться вместе.
Ким слишком долго ждала таких слов. Дать им трезвую оценку она в тот момент не могла. Жаль было портить удивление и радость, какие она испытала, узнав, что у Мириам есть брат, который живет в Колорадо. Ее неродной дядя.
— Мне всегда хотелось жить поближе к нему, вот я и подумала, что если мы продадим дом, то сможем обе перебраться в Колорадо. И тебе будет польза, и мне. У Марка хорошая голова и хорошие связи. Он поможет тебе осуществить твои планы, получишь специальность, о которой ты столько говоришь. Я тоже, конечно, стану помогать. За дом, надеюсь, мне удастся что-нибудь получить. Но главное, мы будем вместе. Ты, я и Марк. Наша новая семья.
Ким была поражена. С пятнадцати лет она мечтала стать профессиональной няней-воспитательницей и получить специальный сертификат. Однако Мириам образование в грош не ставила, особенно если за него надо платить. И не важно, что обучение продолжалось бы всего полгода и не разорило бы их. Просто Мириам была убеждена, что, окончив школу — если удастся ее окончить, — человек идет работать, и ничего больше. Желание Ким стать няней казалось ей просто глупым. Девушки из Бруклина не становятся в одночасье Мэри Поппинс, утверждала она. И что Ким будет делать, если ее возьмут в такой дом, о каком она мечтает? Разве она знает, как держать себя в обществе состоятельных людей? Разве не боится опростоволоситься?
Хуже всего были насмешки, неуверенность в себе и отсутствие поддержки, размышляла Ким, а вовсе не то, что, когда она отдавала деньги за комнату и стол и покупала себе самое необходимое, у нее ничего не оставалось, чтобы отложить на обучение. Она не роптала бы, даже если бы ей всю жизнь пришлось заниматься одной и той же бессмысленной работой, — лишь бы хоть кто-нибудь дома был на ее стороне.
Но теперь все будет по-другому. Мириам из врага превратилась в союзника. Пообещала, что Ким будет жить в семье, где ей не придется чувствовать себя лишней. Только поэтому Ким и отправилась в аэропорт Кеннеди. Ей очень хотелось верить, что это не пустые слова.
К сожалению, оснований для оптимизма у нее немного. Прежде всего потому, что существует Теодор. Мириам начала встречаться с ним всего через полтора месяца после смерти отца. Мириам, правда, заявляла, что все это несерьезно, но Ким так не считала. Слишком часто, возвращаясь вечером с работы, она находила стол накрытым на двоих, но ей говорили, чтобы она ушла. Мириам и Теодор ясно давали ей понять, что ее присутствие в доме нежелательно. Теперь Ким боялась, что Теодор последует за ними в Колорадо и обещанная новая жизнь на том и закончится. Что станет тогда с ней?
Нужно было оставаться в Нью-Йорке, подумала Ким, вконец обессилев от беспрерывных раздумий. Там, куда она направляется, ее ждет полная неизвестность. В Нью-Йорке по крайней мере есть друзья, есть замечательный центр профессионального обучения, есть, наконец, привилегированный Ист-Сайд, где она надеялась найти себе место воспитательницы. С Шарлоттой трудно спорить. Сорваться с места и нестись в Колорадо — чистое безумие.
Раздался голос пилота, объявившего, что самолет произведет посадку через пятнадцать минут. В Колорадо-Спрингс сухо и ясно, температура около десяти градусов.
Ким выпрямилась в кресле. Через пятнадцать минут? Ее мучила невозможность развязать все эти узлы. К горлу подкатывала тошнота, пришлось крепко обхватить себя руками за живот. Она не готова к встрече с незнакомым человеком, считавшимся ее дядей. Она не готова жить в незнакомом городе, в чужом доме. Тем более одна.
Ким прикрыла глаза, моля Бога о том, чтобы они поладили с дядей. С отцом она всегда держалась отчужденно — а как еще держаться с человеком, который нисколько тобой не интересуется? — и, честно говоря, смутно представляла, как нужно вести себя с мужчиной гораздо старше ее. А мужчина к тому же юрист. Какие у них могут быть темы для разговора?