Вот это уже был феномен!
Первым её заметил Николай, идущий в группе всегда впереди остальных. Осматривая комнату посетителей, он невольно задержался взглядом на фарфоровой чашке, от которой поднимался горячий пар, а когда подошёл ближе, застыл в изумлении, ожидая сзади идущих коллег. Откуда в аномальной зоне безжизненного города материализовался, только что оставленный напиток? И самое главное – кем?
- Похоже, мы столкнулись с первым живым человеком за всё время нашего пути, - заключил Дмитрий Семёнович, подошедший сзади с Антоном. – Чай заварили недавно, и он ещё не успел остыть.
- Кто заварил? – едва не стуча зубами от испуга, осведомился Николай.
- Ты у меня спрашиваешь, Коля? – задумчиво в свою очередь спросил профессор. Антон в это время рассматривал остальную посуду. Миска с остатками бобовой каши, овсяные лепёшки, оловянная ложка, кубок с чем-то, похожим на вино…
- Свежая, - потрогал он лепёшку. Понюхал вино.
- Аромат недавно собранного винограда. Молодое, ещё не успело настояться…
Прежде, чем он успел закончить фразу, произошло вообще нечто любопытное. А именно…
Где-то послышалось ржание лошади.
Все трое замерли, прислушиваясь и не веря своим ушам. Это был первый живой звук, который они услышали, проходя селения в течение пяти дней их маршрута, не считая тех, что раздавались в лесах за их пределами. Они уже настолько привыкли к мёртвой тишине, блуждая по очередным брошенным населённым пунктам, что сперва опешили и схватились за самодельные копья. У Антона был римский гладиус, подобранный им в раскрытом отчего-то склепе погребённого центуриона, командовавшего, видимо, одной из когорт Шестого легиона: так было выбито позолоченными буквами на его щите. Теперь Антон обнажил меч, недоумённо обмениваясь взглядами со Стариком.
- Лошадь… - озадаченно проговорил тот. – Откуда? Мы почти неделю не слышали ни одного звука.
- Что будем делать?
- Кричать, Коля! И как можно громче!
- По-русски? – усомнился калмык.
- Да хоть по-китайски! Если есть лошадь и на столе стоит чашка, то должен быть тот, кто её оставил, а лошадь привёл с собой. Или приехал на ней.
- Откуда?
- Из тех, очевидно, мест, где эти лошади остались в наличии.
Абсолютно ничего не поняв, Николай, тем не менее, принялся кричать, подражая своим коллегам. Двор был пуст, но ржание доносилось где-то за его пределами: за оградой.
- Эй! Есть тут кто? Мы не причиним вам зла. Покажитесь! Нас только трое и мы не вооружены…
Слова, выкрикиваемые на современном русском наречии средней полосы их отчизны, звучали здесь, в центре Апеннинского полуострова, по меньшей мере, весьма нелепо.
Но ещё более нелепо прозвучал ответ, услышанный ими совершенно на том же языке.
- Вы кто?
У проводника из рук выпала сумка с его драгоценностями. Антон ошалело глянул на профессора, а сам начальник экспедиции едва не поперхнулся, вытаращив глаза навстречу невидимому гостю.
- Мы… - запнулся он, - мы… странники. – Более глупого ответа Дмитрий Семёнович не произносил ни разу в своей жизни. – Русские мы, - поспешил добавить он.
- Это я слышу, - отозвался голос из-за ограды. – Откуда, русские?
- С Дальнего Востока… - проглотил комок Сазонов.
– С Хабаровского края, - добавил Антон. – Из экспедиции.
Послышался вздох облегчения, и в просвете зелёных насаждения показалась фигура, ведущая под уздцы добротного коня.
- Так бы сразу и сказали, - поприветствовал силуэт незнакомца.
Впрочем, отчего же незнакомца?
…Это был профессор Требухов.
Собственной персоной.
№ 12.
…Итак, Борис Александрович Требухов был человеком незаурядным, имел несколько научных степеней и слыл среди коллег неутомимым археологом, снаряжавшим различные экспедиции едва ли не каждый год – два, в те или иные районы аномальных зон как собственной страны, так и за её пределами. Он бывал в Тибете, покорял вершины «восьмитысячников», спускался с Жаком Ивом Кусто в океанские глубины, ходил под парусами в тростниковой лодке «Ра» с Туром Хейердалом, дружил с академиком Капицей, путешественником Юрием Сенкевичем и вёл обширную переписку с американским астрономом Карлом Саганом. В сфере его интересов были едва ли не все науки, какие преподавались в университетах, но любимым детищем, несомненно, была и оставалась археология. Снаряжая экспедиции со своими единомышленниками, профессор Требухов производил раскопки на Алтае, в сибирской тайге, на Байкале, в полярной тундре, а когда появилась возможность побывать в аномальной зоне близ Станового хребта у реки Учур – снарядил экспедицию и туда.