Передав дежурство Николаю-калмыку, Ружин захватил рюкзак, металлоискатель, винтовку, и отправился к скалам, совершенно не интересуясь тревожным гудением зуммера, раздававшимся из штаб-палатки лагеря. Часы не работали, но по положению едва всходящего солнца, бывший старатель определил, что сейчас никак не больше пяти часов утра. Если бы он посмотрел на показания приборов, то наверняка задумался, поскольку они показывали какую-то несусветную чушь. Радиолокатор извещал, что на расстоянии трёхсот метров, как раз там, где они вчера заложили камнями вход в подземелье, находится что-то материальное, с тепловыми и магнитными характеристиками, присущими только чему-то большому, расплывчатому и… газообразному, - так, во всяком случае, показывал прибор. Кроме того локатор выдавал ещё одну информацию, по своей структуре и длине частотных волн кардинально отличающуюся от первой. Дистанция до объекта постоянно менялась и, следовательно, можно было сделать вывод, что объект движется как бы огромными скачками, то приближаясь к лагерю, то отдаляясь от него на произвольные расстояния.
…Что-то высвободилось из подземелья, заполонило собой всё пространство близ входа и, казалось, на радостях после столь длительного заточения, принялось носиться и метаться туда-сюда, взмывая вверх и рушась вниз, тем самым сведя с ума все настроенные на частотные волны приборы.
Но Ружин этого не заметил.
До прибрежных скал с его тайником было не слишком далеко, и к обеду он рассчитывал вернуться назад, чтобы как раз поспеть к праздничному столу с копчёным тайменем. Потом он, как ни в чём не бывало, переночует в палатке, а рано утром, напросившись предварительно на утреннее дежурство, покинет к чертям собачьим этот лагерь, захватив с собой рюкзак с золотом, провизией и ружьём. Он уже однажды добирался в одиночестве через тайгу к цивилизации – доберётся и сейчас. Пусть эти горе-археологи копаются в своих каменных развалинах, ему-то что? У него наступала новая, богатая и насыщенная приятными хлопотами жизнь.