— Но вы, судя по всему, разбираетесь в вопросе. По крайней мере, не спотыкаетесь на терминах. Кто вы по образованию?
— Юрист. Окончил Московскую академию Следственного комитета. Курс экономики прослушал, — бодро отрапортовал Егор, вновь не упоминая Российскую Федерацию, и давая понять, что не экономист совсем.
Сталин понял его правильно, и ухмыльнувшись посмотрел на Юлю.
— Значит, товарищ Хрущев опять вернулся к доллару?
— Так точно. Егор правильно рассказывает. Реформы Хрущева впоследствии девальвируют рубль и вернут привязку к доллару.
— Что ещё сделал товарищ Хрущев?
— Военная реформа оставила без работы очень много профессиональных солдат, пострадала авиация и океанский флот. Сельскохозяйственная реформа привела к дефициту хлеба, закупкам зерна за рубежом и уничтожению поголовья скота. Он разорвал дружеские отношения с Китаем. И мне кажется, что именно при его правлении расцвела партийно-чиновничья номенклатура, а сами принципы социалистического строя были нарушены.
— Ну, а что полезного он сделал? — продолжал допытываться Сталин.
— Он не начал войну с использованием оружия массового поражения с США и подписал договор о запрете любых видов испытаний подобного оружия. Жилищное строительство шло очень хорошими темпами. Квартиры были маленькие и неудобные, но зато отдельные. Пенсионная реформа тоже удачной получилась. На пенсию можно было прожить, — Юля замолчала и задумалась.
— Ещё он осваивал целину и сажал кукурузу. И, кажется, при нем отменили крепостное право в колхозах, — пришел ей на выручку Егор и тут же прикусил язык.
Но уже было поздно. Сталин смерил его тяжелым немигающим взглядом и от этого взгляда ощутимо повеяло угрозой.
— Вы ошибаетесь, товарищ Иванов. Крепостное право отменили гораздо раньше. И неправильно сравнивать советского колхозника с крепостным крестьянином.
— Так точно. Виноват. Я хотел сказать… — сбивчиво начал Егор, но Сталин прервал его взмахом руки.
— Не нужно оправдываться. Я вас слышал и прекрасно понял, что вы хотели сказать.
Егор осознал, что его дальнейшая судьба только что была решена. После такого — окончательно и бесповоротно. Тут расстреливали и за меньшее. Волнение, заставляющее его сердце бешено колотиться, прошло. Его сменило какое-то странное чувство безнадежной апатии. Нужно было как-то спасать себя. Хотя бы попытаться. Шансы конечно невелики, но терять ему, похоже, было уже нечего…
— Разрешите, товарищ Сталин?
Вождь взглянул на него явно неодобрительно, но все же кивнул.
И Егор начал говорить, поначалу робея и пытаясь подбирать слова, но незаметно для себя увлекся, и уже говорил, не особенно задумываясь над последствиями. Эта злосчастная оговорка стала для него каким-то спусковым крючком или перегоревшим предохранителем.
— Я был, конечно, не совсем удачен в формулировке, но по сути ведь всё верно. Советский колхозник всегда находился в незавидном положении. Именно он оплатил своим потом индустриализацию страны. А сейчас кровью заплатит за победу в этой войне. А потом будет восстанавливать страну из руин. Всё время в тяготах и лишениях. И даже паспорта у него нет. Будто человек второго сорта. Он даже никуда поехать не может. И я не про Ниагарский водопад говорю, а по своей стране. А ведь ему ещё Ленин обещал, что грань между городом и деревней будет стерта. Лет через тридцать только паспорта отдадут, а грань эта разве что в наше время сотрётся. Да и то не полностью.
Сталин отмахнулся от его слов каким-то нервным недовольным жестом.
— Продолжайте, товарищ Клочкова, а то мы что-то отвлеклись с товарищем Ивановым. Меня интересуют, как вы сказали «оценочные суждения» или вы опять сошлётесь на незнание вопроса?
— Проведенные им реформы, на мой взгляд, принесли больше вреда чем пользы, — ответила Юля, — Да и замена сдельной оплаты труда тарифной и введение бездумного нормирования ни к чему хорошему не привели. Людям просто стало невыгодно работать больше, так как при перевыполнении плана нормы поднимали, а вскоре была практически полностью упразднена система поощрений. К тому же всё больше власти оказалось в руках партийных чиновников, для которых их личное положение в партии и структурах власти было важнее интересов страны.
Сталин примял табак и раскурил трубку, выпустив вверх облако дыма.
— Что дальше?
— Потом Хрущева сместили, и к власти пришёл Леонид Брежнев. Пробыл у власти восемнадцать лет. Эту эпоху потом называли «застоем», хотя, как по мне, так это был расцвет социализма: бесплатное образование и здравоохранение, десятки миллионов семей получили бесплатное жильё. Номинальная стоимость квартплаты и энергоресурсов для населения. Автомобиль стал доступен не только для избранных. За время его правления отметился рост благосостояния народа, соответственно увеличилась и численность населения. Экономика, правда, замедлила рост, но, наверное, и невозможно развивать её такими темпами. Рано или поздно спад неизбежен. К тому же, в связи с высокими ценами на нефть денег стране хватало. При этом надо учитывать, что четверть доходов страны тратилось на армию и развитие вооружений.