Но вот чего я совсем не понимаю, так это того, как можно уморить голодом сотню тысяч человек, а потом бросить войска для подавления восставших обезумевших от всего этого людей. Они же детей своих ели! Попробуйте себя на их место поставить. Да неужели без этого никак нельзя было обойтись? Разве пара мешков зерна ценнее жизней целой семьи? Они ведь не враги были, а граждане нашей страны. Зачем вы так с людьми поступаете?
Егор снова перевел дух, и его взгляд упал на Юлю. Она сидела абсолютно неподвижно с мертвенно-бледным лицом и не отрываясь смотрела на Сталина.
Сталин же внешне вообще никак не отреагировал на этот импульсивный монолог. Он продолжал пристально смотреть на Егора своим холодным тяжелым взглядом, сверля его желтыми тигриными глазами. Наконец сказал:
— Я не буду вам ничего объяснять, а тем более оправдываться. Это не в привычках товарища Сталина. Могу лишь посоветовать Вам, товарищ Иванов, быть более осмотрительным и не задавать впредь товарищу Сталину подобных вопросов.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, — Егор вскочил, но, повинуясь небрежному жесту, снова опустился в кресло.
— Хотя, справедливости ради, надо признать, что над некоторыми вашими словами стоит подумать… — произнес вождь и, достав из лежащей на столе пачки папиросу, принялся набивать свою трубку, — Я не совсем понял насчет генофонда, наверное, какой-то ваш новый термин. Ну ладно, это пока оставим.
Вождь примял пальцем табак и прикурил от спички Власика. Сделав пару длинных затяжек, он окутался кубами густого дыма и посмотрел на Юлю.
— Ваша информация, безусловно, очень интересная, но я надеюсь, что теперь до этого не дойдёт. Изложите всё, что посчитаете важным, в спокойной обстановке, не торопясь и без эмоций, — он взглянул на Егора и усмехнулся, — Уделите особое внимание экономическим предпосылкам, внутренней и внешней политике.
— Слушаюсь, — ответили они в один голос.
— Может быть, у вас есть ещё вопросы к товарищу Сталину? Задавайте, — Сталин вновь взглянул на Егора, но тому уже было не до вопросов. Подала голос Юля.
— Товарищ Сталин, наша информация о начале войны как-то повлияла на ход событий? Есть хоть какие-то отличия от нашей истории?
— Товарищ Клочкова, теперь это уже наша с вами общая история, — грустно сказал вождь, — А что касается вашей информации, то она стоит отдельной благодарности, не только от меня лично, но и от всего советского народа. А отличия есть, и довольно значительные. По срокам наступления немцы запаздывают почти на месяц. А это очень важный для нас месяц. Мы сумели избежать очень многих ошибок, изложенных в ваших письмах. Ни о каких тысячах самолётов и танках, потерянных в первые дни войны, речь теперь не идёт. Также удалось вывести большую часть артиллерийских снарядов и стрелкового вооружения из приграничных районов. Спасли даже дорогостоящие крупнокалиберные орудия особой мощности. Это всё уже поступило в войска. Мы успели полностью подготовить, оборонительные сооружения как на старой, так и на новой границе. Да и можайская линия обороны тоже была подготовлена заранее. Реорганизация ВВС и механизированных корпусов прошла успешно. Жаль, конечно, что только две дивизии успели укомплектовать новыми бронетранспортерами, но выпуск налажен, хотя до сих пор вносятся различные изменения. Ну и, конечно, нам удалось эвакуировать почти все предприятия вглубь страны. Врагу достались считанные единицы, да и то большей частью не подлежащие восстановлению. Также под различными предлогами удалось постепенно вывезти в тыл несколько миллионов советских граждан, которые сейчас трудятся, приближая нашу победу.
Сталин ненадолго задумался, и они, пользуясь возможностью, обменялись быстрыми счастливыми взглядами.
— Ну что вам ещё рассказать, товарищи? Выступления различных националистических банд в Прибалтике были подавлены без особых проблем. Войска особых округов были подняты вовремя и успели занять свои позиции. Пограничников и сапёров спасти было невозможно, но они все дорого продали свои жизни. Да и отступление было планомерным и заранее продуманным. Прорывы немецких танков удавалось сдерживать контрударами. Шестой механизированный корпус сражался очень хорошо. Как, впрочем, и пятый, и седьмой… Наши новые штурмовики здорово потрепали немецкие колонны на марше. Окружения наших войск, к сожалению, тоже происходили, но масштабы совсем другие. Вы писали о полумиллионе наших солдат, попавших в котёл под Киевом. Мы даже сперва не поверили. Год назад это казалось просто невероятным, — Сталин тяжело вздохнул, — Сейчас, по самым приблизительным подсчетам, под Киевом в плен попало менее ста тысяч человек. Тоже, конечно, недопустимо много.