Хань сжал кулаки. Хорошо, что отец решил во всеуслышание опровергнуть эту ложь, заткнуть рты всем чёрным языкам, рассказав, как прекрасен и умён его сын, и насколько возмутительна эта неправдоподобная клевета.
— Как вы все знаете, это правда. Вернее, было правдой. Мой сын действительно рос избалованным и ленивым, трусливым и ничтожным. Если записывать все его положительные качества, то хватит и маленького листика бамбука, а если перечислять черты, которые не могут вызвать ничего, кроме отвращения, то потребуется свиток длиной от гор Гуаньцзинь Шань до полноводной и прекрасной Хуншуй Лю!
Хань застыл с приоткрытым ртом. От обиды палочки выпали из его руки и со звоном покатились по столу. От гостей донеслась волна удивлённых вздохов и шепотков.
— Но к счастью, это в прошлом. Теперь у моего сына появился учитель, превративший за столь малое время этого заросшего дурным салом подсвинка в того, кого вы видите перед собой — достойного юношу и истинного наследника рода Нао! Сын! Не порадуешь ли ты взор своих родителей пробным поединком со своим почтенным наставником?
Хань понимал, что у него нет выбора. Отказаться перед лицом гостей — значило опозорить отца и род. Если он скажет: «Нет!», то отец от него отречётся, изгонит, а может, даже прикажет мерзавцу-учителю отрубить ему голову. Поэтому он встал.
— Да, отец!
Генерал сделал знак рукой. Набежала толпа слуг с фонарями и факелами. Слуги выстроились широким кругом, словно образуя большую арену. Учитель поднялся из-за стола и прошёл в центр круга. Хань поплёлся за ним. Они поклонились друг другу, накрыв ладонями кулаки.
— Ну что, ученик, покажешь гостям, каким хорошим мальком ты можешь стать?
— Да, учитель, — процедил сквозь зубы Хань, собирая ци и прогоняя её по телу.
Ударил гонг, и начался бой. Вернее, то, что даже последний забулдыга, перепивший рисового вина и накурившийся сизого лотоса, не мог назвать ничем, кроме избиения. Хань нападал на учителя, кидался как свирепый тигр, жалил словно разъярённая змея, бил как грозный дракон. Он вкладывал в удары рук и ног, не жалея, всю ци, сосредоточил её на слухе и зрении, чтобы хоть как-то уследить и поспеть за учителем. Трескались каменные плиты дорожек, в земле появлялись огромные кратеры, а когда бой перешёл на поверхность дворцового пруда, в воздух взметнулись огромные фонтаны воды. Но все эти усилия оказались безуспешными. Учитель спокойно и как-то лениво уходил от каждого удара, неторопливыми движениями убирал с пути Ханя ноги или отклонял, изогнувшись, тело. Иногда он поднимал руку, сложенную за спиной, и просто уводил в сторону яростный удар Ханя, а тот ничего, совершенно ничего не мог сделать. Ну а когда Хань начал выдыхаться, когда ярость перестала толкать его вперёд, учитель просто перехватил ладонью его кулак и остановил в воздухе, провозгласив:
— Бой закончен!
Хань внутренне завыл от досады. Ему ни единого раза не удалось не то что ударить учителя, но и коснуться его по своей воле. Бой оказался ещё одним издевательством из долгой череды боли и унижений.
Они снова поклонились друг другу, сжав кулаки, и направились обратно к столам. Гости зашумели и закричали, видать, обсуждали, насколько никчемен был Хань, насколько неспособен нанести даже самый лёгкий удар.
Отец встретил учителя улыбкой, такой широкой, какую он почти никогда не дарил своему родному сыну.
— Почтенный наставник, — сказал он, — если бы не было глупым и бесстыдным вмешиваться в отношения учителя и ученика, то я бы попросил вас удвоить усилия. Но узы ученичества священны, поэтому я просто сгораю от нетерпения в ожидании новых результатов.
Новых результатов? Новых избиений и унижений? Новых пыток и побоев? Хань никогда не имел пристрастия к алкоголю, но теперь ему очень хотелось выпить. И даже не сливового вина или ликёра из лепестков роз, а какую-нибудь дикарскую хлебную настойку из горных трав, чтобы её омерзительный вкус смыл противную горечь, возникшую во рту после слов отца. Также следовало поесть ещё — ведь таинственный повар наверняка прибыл из дворца Императора, а значит, отправится обратно. И возможности попробовать что-то настолько вкусное у него больше не появится никогда, даже без учёта того, что мерзкий учитель заставляет питаться только помоями для свиней, а мечтать позволяет лишь о курятине, причём о самой жёсткой, пресной и невкусной части курицы. Ну ничего! Хань всё помнит! И направив ци в голову, можно подстегнуть память и вспомнить вкус каждого из блюд, особенно фуцзяньской булки — самой вкусной и хрустящей из всех, которые он когда-либо пробовал в жизни!