Егор наклонился над раненым и осмотрел его. Пулевое сквозное. Кровопотеря большая. Эх, сюда б его аптечку с гомеостатиками, турникетами и прочими ништяками. Эх, мечты, мечты…
— Бинты есть?
— Там в шкафу. Должны быть, — разбитые губы слушались плохо, но голос вполне бодрый.
Помирать не намерен.
Егор перерыл весь шкаф и наконец нашёл бинты. Повернувшись, увидел небольшую кучку смятых купюр и других ценных мелочей, лежащих на не залитом кровью углу стола. Там же стояла уже протертая от брызг крови бутылка и уцелевшая снедь.
— Мародеришь? — лениво спросил Егор.
— Ну тогда уже мародерничаешь. Хотя я не уверена, как правильно. А на вопрос — нет. Это трофеи. Я ж у молодого ничего не взяла, — она кивнула на мертвого милиционера.
— Это мои, — подал голос раненый.
Девушка, вертящая в руках часы, внимательно посмотрела на него, подошла и, похлопав по карманам, вынула из нагрудного испачканное кровью удостоверение. Отвернулась к окну вчитываясь. Потом вернула удостоверение на место. Надела ему на здоровую руку часы и уважительно произнесла: «Халхин-Гол. Красавчик» и отошла к своим «трофеям».
А Егору почему-то показалось это большой похвалой, которой редко кто удостаивается.
Закончив бинтовать раненого, он спросил, где ближайшая больница, надеясь получить географическую привязку по местности, но тот односложно ответил, что в райцентре, и тема закрылась сама собой.
Блаженно дымившая папиросой девчонка, видимо, просекла его потуги и, поманив к себе, ткнула пальцем в какую-то бумажку.
— О чем-нибудь говорит?
Он уже мельком ознакомился с кое-какими документами, лежащими на полу текстом вверх, и поэтому, едва взглянув, отрицательно покачал головой.
— Похер. Тут карта есть по-любому. Ты пошманай по-тихому, а мне прикинуться б по-людски. Хреново только, что эти козлы все здоровые как на подбор, а тот пацанчик впору бы был, только в крови весь, да и форма не в цвет.
— На хрена ты сюда полезла? — задал Егор, давно мучавший его вопрос.
— Да я думала тут всех порешили. А у нас ни хера за душой. Глядишь, и разжились бы чем полезным. Ну, инфой на крайняк. Да если б не наш подранок — этот штабс бы мне всё-всё рассказал без утайки.
Она неприятно улыбнулась и вынула из кармана небольшой браунинг.
— Ну да он мне подарок припас, пусть покоится с миром. Прям по руке. Там наган еще второй есть. Сегодня не стрелял, ну а что на нем висит… Возьми — пригодится. Сам видишь, места тут неспокойные.
— А год наш где-то между тридцать девятым и сорок третьим. По форме понятно. Я точно помню, — Егор был в общем доволен. Не восемнадцатый и не девятнадцатый век все же, — И это не лейтенант, кстати. Сержант.
Она внимательно глянула на него и кивнула. И непонятно было, знала она про эти различия или нет.
— Там бумажка валяется от января сорокового, так что ты про тридцать девятый забыть можешь…
Разговаривая они отошли подальше, да и шептались вполголоса, стоя почти рядом, но раненый навострил уши. Заметив это, она легко рассмеялась, будто услышала что-то забавное, и пошла ворочать тела.
Егор удивлялся способности этого старого уголовника вести себя так естественно и непринужденно, хотя в данной ситуации, в комнате, залитой кровью и заваленной телами, этот смех резал ухо. Хотя, может, для него это нормально?
Она обошла все трупы бандитов и примерила их подошвы к своей. Они все были гораздо больше. Присела, приглядываясь к сапогам молодого милиционера, но поймав взгляд сержанта вздохнула и отошла.
— Юлия, — позвал он её.
Она недовольно повела плечами, но нехотя отозвалась:
— Тебе чего, болезный?
— Там в комоде, — он кивнул на смежную комнату, — В нижнем ящике есть вещи гражданские. Саша ночевал там иногда. Возьми, чего уж теперь…
Телефон работал. Придя в себя, сержант накрутил диск и короткими рублеными фразами обрисовал ситуацию.
— Дежурный, это Бутько говорит. Соедини с Акимовым… Товарищ капитан, это сержант Бутько. Нападение на отделение. Пять человек. Убит милиционер Буров. Я ранен. Нападавшие уничтожены. За Кадетом приходили… Понял. Не нуждаюсь… Есть встретить дежурную группу.
Дослушав до конца, она вышла в соседнюю комнату и через десять минут вернулась полностью преображенная. Одежда оказалась почти впору. Заправленные в сапоги брюки, серая рубаха и пиджак. Волосы она спрятала под широкополой кепкой с задорно сдвинутым на бок козырьком. Чем-то походила на Промокашку из «Места встречи». Для полноты образа не хватало только длинного шарфа.