Как только миновали последние дома, по настоянию Батильды свернули в лес. Она стала мяукать прямо в левое ухо Жерару и кусать за мочку, пока он не свернул на тропинку, показавшуюся как раз слева. Дальше тоже руководила она. Пока дорога вела прямо, тихо лежала на загривке мага, будто богатый меховой воротник, но если надо было повернуть, начинала мяукать и покусывать ухо с нужной стороны.
Несмотря на то, что ехали они кратчайшей дорогой, добрались до места только под утро, когда небо над лесом уже окрасилось в цвета зари. Устали при этом, куда там собакам. Вошли, тут же посрывали с себя одежду, как будто желали предаться радостям любви а вместо этого рухнули прямо на лежанку в кухне и почти сразу заснули мёртвым сном. Только и успели, что прикрыться одеялом.
Когда через несколько часов Жерар проснулся, солнце уже подбиралось к зениту и щедро лило свои лучи через окно прямо на кухонный стол. К счастью, добраться до лежанки и разбудить спящую Ноэль не могло, зато его отсветы, запутавшиеся в волосах девушки, раскрасили её спутавшуюся за ночь гриву переливами огня.
Ведьма спала, свернувшись калачиком и трогательно уткнувшись лбом в бок своему мужчине. У неё за спиной пристроилась Батильда. Она, казалось, тоже спала, но стоило Жерару пошевелиться, как тут же подняла голову и уставила на него узкие щёлочки прищуренных глаз. Стережёт хозяйку, умница.
Тут зашевелилась уже Нувеллина. Вытянулась, приподнялась на локте и окинула окружающую действительность сонным взором. Батильду как корова языком слизнула, исчезла в тот же момент. Жерар оценил: деликатная. Потому что в следующее мгновение он уже целовал свою подругу со всей нежностью, на какую был способен. Она отвечала ему, сначала лениво, но с каждой минутой всё более горячо.
Последней мыслью, которая мелькнула в сознании Жерара перед тем, как он полностью отдался страсти, была:
— Как же мне повезло!
Потом, лёжа рядом со снова задремавшей Ноэлью, он вспомнил об этом и согласился сам с собой. Ему действительно повезло. То, что он считал величайшим несчастьем своей жизни, обернулось редкой удачей. Он нашёл свою женщину, ту, которую боги создали лично для него. Да, она не может похвастаться совершенной красотой и благородным происхождением, но для него она прекрасней и благородней всех на свете. И почему он думал, что всё потерял? Глупец! То, что осталось там, в прошлой жизни, не имеет сейчас для него никакой ценности. Титул? Да плевать! Его у него и так не было. Столичная жизнь? Можно подумать, он ею наслаждался, с его-то службой. Эвелина? Она никогда ему не принадлежала, не любила его, просто отвечала на ухаживания по прказу родителей, да и нужна, по сути, была его гордыне, а не душе и телу. Деньги? Спасибо дяде Альберу. Того, что есть, ему достаточно.
Конечно, с Нувеллиной непросто. Она не юная девочка, которую он сможет воспитать под себя, наоборот, зрелая, сложившаяся женщина с острым умом и твёрдым характером. Но он в восторге от её ума и против характера, как выяснилось, тоже не имеет ничего против. Главное — они союзники. Особенно это важно сейчас, когда ситуация складывается сложная и опасная. В одиночку легко загнуться и пасть жертвой обстоятельств, а вместе они сила. Ничего, выстоят, со всем справятся, а потом будут решать, как жить дальше.
Ноэль потянулась, приподнялась на локте и вдруг спросила:
— Ты ничего не слышишь?
Жерар пожал плечами и прислушался.
— Ничего.
— А я что-то слышу, - нахмурилась девушка и, вскочив, бросилась к своей сумке, которую ночью оставила на полу, едва переступив порог.
Порылась и вытащила какую-то тряпочку, затем вернулась на лежанку и, прикрывшись одеялом, показала Жерару знакомый белый платок. Только он больше не был белым, на нём проступило изображение.
— Сработала наша ловушка, - сказала Ноэль, - только что сработала. Я сигналку поставила, она даже из пятого измерения до меня докричалась. Смотри, получилось у нас с тобой, кто-то запечатлелся.
Она присмотрелась и пожала плечами.
— Не знаю этого типа. В первый раз вижу. Хотя… есть что-то знакомое, но не могу вспомнить.
Затем сунула тряпку Жерару под нос.
— Смотри внимательней, вдруг ты его знаешь?
Маг присмотрелся и побледнел. Он-то как раз отлично знал этого человека. Придворного мага, любимца его величества и ту ещё сволочь Лизиануса Меленского.
Глава 22. Друзья, недруги и орудия