— Боюсь, что да… Но давай пока не думать о плохом, может она просто к школе раньше подъехала.
Но в школе Лии не оказалось, как и ещё двух одноклассников. Сэр Стрелкин долго пытался добиться тишины, но в конце концов сдался, он тоже не на шутку перепугался за своих четвероклашек, так что обеспокоенные школьники так и провели урок в галдеже.
Ни ко второму, ни к третьему уроку пропавшие ученики не явились. Сэр Стрелкин худо-бедно построил дисциплину и давал ребятам уже пройденный материал. В середине третьего урока раздался робкий стук в дверь, и ученики замерли в ожидании. В класс и правда вошла одна из пропаж, ей оказалась Кристина Сиюминутная — девочка с красными волосами и любимая маслиночка друга Люка Циферблатова. Через пять минут стук повторился, и в класс уже ввалилось двое: задира Грег и долгожданная Лия. Дети выглядели какими-то затравленными. Прорезали глазами пол и никак не реагировали на вопросы и перешёптывания.
Несколько раз обратившись к Лие, но так и не дождавшись ответа, Фредди нацарапал записку: «ВГ?» (имея в виду Времгвардовцев) — подруга кивнула, и Фредди дописал снизу: «отец?» — Лия вновь кивнула и отвернулась от друга.
На перемене сэр Стрелкин выдворил всех из класса в рекреацию, где Лию обступили вся четвёрка друзей, донимая её вопросами. Но девочка молчала, будто масла в рот набрала, а по её щекам струились кристаллизованные дорожки слёз.
— Ну не молчи ты! Мы ведь беспокоится за тебя! — Наверное, в сотый раз повторил Марк и Лия сорвалась:
— Да! Да, Антихрон его побери! Мой отец — времяпреступник, приходили с обыском и нашли запрещённое в Минутиях издание Годрика! Довольны?! — Девчушка отвернулась, взмахнув лиловыми волосами, и уткнулась лицом в ладошки.
— Он что, не знал, что это запрещено? — Возмутившись, бросил Джек.
— Знал, — из-за спины ответила Лия.
— Мда… Хорош отец, и жену и дочь подставил… Сейчас и мать твою с работы турнут, таких никто не терпит. Как говорит мой отец: «Гвоздь и гайка — одна шайка». Зуб даю, твоя мамаша ничем не лучше… — Джек сплюнул на пол воображаемой слюной.
— Джек! — Сжав кулаки, осёк парня Фредди.
— Что, защитник времяпреступников, нашёл новую несправедливость? — Джек прыснул в кулак.
— Лия наша подруга, несмотря ни на что! Мы поклялись!
— Поклялись? Но стоит ли дружба того, чтобы предавать совесть? — поддержала Джека Кира.
— Стоит ли?! Вы серьёзно? Я между прочим, ради Тринадцатых пошёл на этот треклятый концерт, потому что не хотел предавать нашу дружбу! А меня тошнило от всех этих патриотичных речёвок! — на всю рекреацию проорал Фредди, обратив на себя взоры всех одноклассников и учителя.
— Нашёл что сравнивать! Твоя глупость и рядом с нашей честью не стоит! — Кира сжала кулачки и с вызовом посмотрела на Фредди.
— Какая, к Хроносу, честь? Честь быть терпилами?
— Знаете что, пропадите вы пропадом, предатели! Кира, пойдём… — Джек протянул девочке руку. — Марк, ты с нами?
— Я один… — Марк развернулся на пятках и пошёл в сторону братьев в состоянии глубокой задумчивости.
Лия всё ещё сокрушалась в рыданиях, повторяя, как заведённая, одну и ту же пластинку:
— Я не знала… Ничего не знала… Папа, он… Никогда не говорил со мной про это… Никогда… Я не знала… — Лия сползла по стене и обняла колени. — Не знала… Я…
— Тише… тише, — Фредди присел напротив и взял руку подруги в свою, — Я тебя не брошу…
— Джек прав, никто таких не терпит… Маму уволят, а мы на социальном не протянем… — Лия завыла с удвоенной силой.
— А вот и не пропадёте! Тима же знаешь?
— Вонючку-Тима? — девочка наконец подняла на Фредди глаза.
— Вообще-то, уже не вонючку, — Фредди подцепил прилипшую к щекам проволочную прядку и аккуратно убрал её с лица подруги, — Его мама очутилась в том же положении, но оказалось, масло можно найти буквально повсюду, если знать места. Она поможет! Ты бы только видела его зубы, представляешь, они белые, как лист бумаги!
Бумага на планете Времени выглядела как наша, только делалась она из макромолекулярных продуктов нефти, что добывались из многочисленных природных нефтянок.
— Ну, скажешь тоже, белые… — на секунду на лице Лии промелькнула улыбка, — спасибо, что пытаешься меня успокоить, я это ценю… правда.
Крепкая дружба, существовавшая между пятёркой годами, разрушилась в одно мгновение, стоило в отношениях между ребятами появиться липкой руке политики. Фредди мог понять Киру, ведь ей признаться в неправильных суждениях — значило окрестить отца несущим зло, но в честь чего была такая категоричность в суждениях Джека, мальчик не понимал…
Но что ж, времена изменились, проложив траекторию для нового маршрута. Быть может, вместо привычной пятёрки ребята смогут сколотить крепкую дружбу втроём — между Фредди, Тимом и Лией, а там, гляди, и не определившийся Марк подтянется…
Глава 2. Цинковый эскадрон
Генерал армии Зимий Генцинков заявился в Часовинию, чтобы предстать перед премьером — Потом Полгодовым и министром военного дела — Февральцевым с отчётом о продвижении вооружённых сил на территории освобождаемой Времирии. К сожалению, за всё время на посту он не нашёл, чем похвалиться, и первое место Времландия занимала разве что по количеству потерь. Конечно, никому не было дела на бедных минуток и секундочек, отмокших в бою, в конце концов, проблемы демографии в такой огромной стране решались на раз-два, что не скажешь о технике…
Все системы залпового гейзера уничтожили, оставшиеся бронемашины, какие не ехали, а какие не стреляли, а подбитые легколётные водомёты могли с нуля отстроить столицу. Положить на стол какую-либо значимую победу Генцинков тоже не мог, ведь последние полгода армия попросту топталась на месте…
Зимий нервничал. ПУК (поступательную упреждающую кампанию) до него возглавляли два генерала, но обоих подвинули из-за профнепригодности, и что с ними происходило сейчас, находилось под покровом сумрачной дымки. Эта участь ожидала и его. Он не питал ложных надежд и знал, что рано или поздно это случится, но хотелось всё-таки позже…
Шансов задержаться не было изначально ни у первого, ни у второго генерала, и не было, собственно, у Генцинкова, ведь уже спустя неделю ПУКа стало ясно, что на этих высоких постах возможно только тянуть время. Подведомственные бойцы не отличались профессионализмом, их как следует не обучали и не снаряжали, а все военные резервы, что с помпой выкатывались на многочисленных парадах и отражались в бумажных отчётах — всего-навсего распиаренные муляжи. Да и мотивации не хватало. Навязанная вера в грязные лапы Плеяды и добродетельное освобождение разбивалась после первой волны страха, и во второй бой отказывались идти даже под страхом каторги. И никакие новые, уже штампующиеся на конвейере уголовные законы не помогали. Не помогали и заградотряды[1], которые также старательно избегали боя, а гаупвахты[2] воспринимались бойцами с радостью, ведь какое-то время можно было не рисковать своей жизнью.
— Здравия желаю, товарищ Генерал Армии! — отдал часть солдатик, охраняющий кабинет Полгодова.
— Вольно! — ответил Генцинков и вошёл в «камеру смертников».
«Камерой смертников» за глаза называли кабинет Полгодова, потому что шапки, погоны и звания в этом помещении летели только так. Зимий Генцинков был не робкого десятка, однако даже он побаивался смотреть Полгодову в глаза.
— Так-так-так. Ну и какие хорошие вести вы мне принесли? — Сделав ударение на слове «хорошие» спросил Полгодов с порога.
В его кабинете уже сидел министр Февральцев, если это можно так назвать, ведь обтекаемый шар с выстриженным серебристым треугольником на лбу скорее сплетался с креслом. Февральцев представлял собой кальку с антивоенного: никакой выправки у него не было, зато высокое звание и сияющая звезда на погонах имелись.
— На Дончасовском направлении идут бои за взятие Черновейной сольки, правый берег уже за нами. В направлении Бухвода сегодня отвоевали четыре с половиной сантиметра железняного плато. Взятый под контроль Времландии Мироплатовск активно отстраивается, — отрапортовал Зимий, так и оставшись стоять посреди кабинета, вытянувшись по струнке.