Непродолжительное молчание прервал Тим:
— Что ж, Фредди, кажется, мы нашли твоего деда!
— Как и твоего отца… — пробормотал Фредди.
— В смысле? — глаза Тима расширились.
— Я много времени провёл с дедушкой, он любит расставлять намёки… Одни: «Милые» чего стоят, стал бы так говорить Годфри? Это мой дедушка к вам обращался… — Фредди махнул головой в сторону Милы и Тима. — Передавал зашифрованное сообщение.
— Ты уверен? И что там зашифровано? Что с моим мужем? — Мила сплела ладони в кулак и приложила его к груди.
— Я могу только предположить… Виктория, как победа… его, случайно, не Виктор зовут?
— Виктор… — буркнул Тим монотонным голосом.
— Тогда яснее… Как он там сказал? За Викторию… и деколонизацию… от лап захватчиков с изнанки. Ну, с «Викторией» разобрались…
— Приставка: «—де» означает отмену, прекращение… — пробормотала Мила и призадумалась. — Он сбежал! — воскликнула она после непродолжительной паузы. — Сбежал! Де-колонизировался, прекратил находиться в колонии, он за ребром! На изнанке! — тоном, полным восторга произнесла девушка и заливисто засмеялась, отпустив копившееся годами напряжение.
— Я очень за вас рада! — сказала Лия, и уставилась в даль.
— Поздравляю! — присоедился Грег и тяжело вздохнул.
— Не смейте вешать носы! — Мила присела на корточки напротив ребятишек и подмигнула. — Ваши родители в колонии ненадолго. Будильник уже прозвенел, мы вступили в эру решительных действий!
Глава 6. Времирные сети
Министру Апрельцеву сегодня не спалось. Виной тому были то ли металло-космические, то ли магнитные бури, а может тому поспособствовало резкое потепление или назойливый поток неугомонных мыслей, а скорее всего — всё вместе. Почему-то он нутром чуял надвигающуюся беду. К тому же сегодня была среда — самый нелюбимый день всех министров, ведь каждую среду необходимо было давать отчёт о своей работе перед самим Годфри.
Апрельцев лежал в постели и скроллил[1] новостную ленту времирной сети. Он не бездельничал. Ни в коем случае. Ведь быть в курсе новостной повестки входило в обязанности министра по контролю общественного мнения, потому с самого ранья Апрельцев работал не покладая рук, ушей и глаз. Он успел посмотреть все трендовые видео с пушистыми бронзиками, что вызывали искреннюю улыбку; кривляние на камеру красивых ходиков женского пола под песни Времяна; советы по домоводству; и новости спорта; и собирался уже вставать с постели, как на глаза попался пугающий заголовок: «Министр строительства и энергетики Июльцев отстроил под Моментарией собственный Мироплатовск». Центральный механизм Апрельцева забился с бешеной скоростью, а на лбу выступили капельки масла, ведь весь кабинет министров был повязан между собой. И если вскрылись тайные делишки одного, вскоре подтянутся и другие…
За время ПУКа серьёзная победа у Времландии была одна — взятый под крылышко Мироплатовск, правда, чтобы этот городок завоевать, пришлось его растопить под самое железняное плато — в ход шли водомёты и системы залпового гейзера, благо на кислотные бомбы руководство Времландии не решилось, хотя подвижки были. В общем, город пришлось отстраивать с нуля, выделив бюджет из казны и назначив руководителя — министра строительства и энергетики Времландии. Как и любой порядочный чиновник, Июльцев не забыл и о себе, отгрохав резиденцию в стране-Плеяды, по размеру скорее напоминающую город, записав владения на своего внучатого племянника. И вот вся эта информация, несмотря на многоуровневую систему сокрытия, всплыла на просторах времирной сети, обнажив грязную правду для всех жителей Времландии, за исключением разве что отрезанных от сети Минутий и Секундий. А ведь день только начинался…
Ошарашенный новостями, Апрельцев прямо в ночном колпаке и рубахе позвонил Недельнецкому, что в данный момент находился в Третьей Секундии:
— Где тебя хронофаги носят? Ты новости видел? — с налившимися от страха глазами, проорал в телефонную трубку Апрельцев.
— Господин министр, я уже вылетаю к вам! Поручения в Секундиях выполнены! — ответил Недельнецкий, понимая всю серьёзность ситуации.
— Плевать на эти Секундии! Мне что делать? Куда бежать?! — Апрельцев отошёл от телефона, поставив его на громкую связь, достал увесистый тревожный чемоданчик и начал перебирать свои пожитки.
— Боюсь, все пути отхода перекрыты, господин министр! Самое безопасное для вас — оставаться во Времландии. Если компрометирующее видео выйдет на вас — последовательно всё отрицайте! — сказал Недельнецкий и посадил попу в сидение бизнес Джета. — Я вылетаю, буду у вас через два часа. Сохраняйте спокойствие! — с той стороны послышался звук разогревающихся турбин.
— Не задерживайся! — бросил Апрельцев и завершил звонок.
Он ещё долго беспокойно выводил зигзаги по комнате, бесконтрольно обновляя новостную ленту, и это действо вскоре возымело свои плоды. Новый, не менее леденящий душу заголовок расплылся перед глазами министра: «Преступная схема министра здравоохранения Декаброва: как купить несколько железняных атоллов за счёт просроченного анти-кора и убивающей портянки?». Далее ужасающие заголовки начали сменять друг друга с бешенной скоростью, занимая собой всё пространство времирной сети:
«Спорт, спорт, спорт. На какие жертвы пришлось пойти министру спорта Августому, чтобы его команда из Таймлитании выиграла Кубок мира?»; «Дыры в экономике Времландии оседают в гардеробе жены Мартовцева — министра экономики. Почему наряды этой светской латуницы стоят больше, чем выделяет бюджет всех Секундий?»; «Граждане Времландии пополняют генофонд врумбиков министру демографии — Сентяброму»; «Иностранных дел мастер: почему вся родня министра Нояброго обучается за ребром?»; «Секретные договора с Лакшем, как государство-изгой помогает министру Июньцеву покупать особняки на территории Плеяды?»; «Меньше знаешь — меньше замечаешь. Инновационная образовательная схема министра Майцева, помогающая ему устраивать роскошную жизнь его многочисленным дамам сердца»; «По чём нынче карцер? Как министру Октяброму удаётся держать в заточении неповинных людей и неплохо на этом зарабатывать?»; «Почему мнение ходиков не так важно, как мнение железнобрюхов, отвечает А….»
— Прельцев, — пробормотал министр и обновил страничку, схватившись за центральный механизм.
Но все видеоролики пропали, сменив содержимое на восклицательный знак, символизирующий отсутствие сети. И тут же раздался звонок по выделенной линии. Апрельцев собрал остатки самообладания в кулак и снял телефонную трубку:
— Министр Апрельцев у аппарата!
— Полгодов на проводе. Времирная сеть во всей Времландии ограничена по требованию Времкомнадзора. Объявляется срочно собрание, прошу вас явиться в зал заседаний в течении часа!
— Принято! — ответил Апрельцев, но премьер бросил трубку, не дождавшись ответа.
По лицу и телу министра прошли дорожки из выдержанного масла. Сказать, что он нервничал, было не сказать ничего, ведь он, что называется, находился в состоянии аффекта, потеряв ориентацию в пространстве и связь с реальностью. Его положение внезапно стало зыбким, а нажитое непосильным трудом имущество утекало сквозь пальцы. Он это осознавал, несмотря на то, что из-за отключенной сети уже не мог посмотреть актуальные новости. Его раскрыли. Всех их раскрыли…
Апрельцев добрался до резиденции Годфри как в тумане и, войдя в здание под Часовой звездой, огляделся. Всё шло как обычно: центровые часы шли по графику; многочисленные сотрудники администрации сновали туда-сюда увешанные папками и бумажками; от бриллиантки под ногами слепило глаза; а в атриуме стояла до оскомины знакомая статуя Годфри Года в полный рост. И только канувшие в воду лица двенадцати круглых шаров картинно показывали этому миру: «что-то произошло…»
Дотащившись до конференц-зала, Апрельцев занял своё место среди таких же сверкающих ранее и посеревших сегодня министров. Хуже всех выглядел Июльцев, ведь ему выпала роль первопроходца. Министры стягивались в зал один за другим, беспокойно озираясь по сторонам. Последним в кабинет влетел Ноябрый — министр иностранных дел, красный как рак, ибо ещё два часа назад он преспокойненько отмаслялся на побережье Тёмной солярки. Место Годфри занимал премьер-министр. Он постучал ручкой по столу, призывая к порядку, хотя это действие было не уместно, ведь министры без того шухерились, предпочитая молчать на манер маслобрюхих желусей, и начал говорить: