— Он.
— Серж Николя?
Альбер кивнул головой. Он немного побледнел, кадык его задвигался.
— А манто из выдры?
Снова кивок.
— Полагаю, что именно Николя подарил вам черные шелковые пижамы, сшитые его портным?
— Нет, подарила жена. Я тогда не знал, что они сшиты портным Николя.
— Но впоследствии узнали. Когда именно?
— Когда я к нему пришел домой.
— То есть позавчера?
Метр Уар заерзал на стуле. Судебный следователь на полях листка красным карандашом поставил крестик.
— Как вы объясните причины, по которым ваша жена получала подарки?
— Вам они хорошо известны.
— А как вы объясните тот факт, что, зная их происхождение, вы принимали эти подарки?
— Хочу уточнить: принимал их не я.
— Но вас это не смущало. Видите ли, господин Бош, полиция знает свое дело. И в гардеробе вашей жены, и в ее шкатулке обнаружено мало ценных вещей, которые не были бы подарены ей мужчинами. Не возражаете, если прочту перечень вещей и имена лиц, которые их дарили?… Хорошо! Я понимаю. Избавлю вас от этого. Но признайтесь, ваше поведение может показаться по меньшей мере странным.
— Это ничего бы не изменило, — вздохнул Бош.
Не надеясь узнать что-либо новое, судебный следователь поднялся.
— На сегодня достаточно.
Посмотрев на газеты, Бош нерешительно произнес:
— А мне нельзя их прочесть?
— Поскольку никаких секретов я вам не открою, думаю, это возможно. Можете даже взять их с собой, но, полагаю, ваш адвокат посоветует вам не делать этого. — И, обратившись к Уару, произнес: — До завтра, метр. Увидимся в то же время. Ваш клиент должен еще раз посетить спецлечебницу.
Не попрощавшись с Бошем, следователь покопался в своем шкафчике и вышел.
— Тебе хочется забрать эти газеты?
В общем-то Альберу не очень и хотелось. Толку от них не больше, чем от встречи с матерью. Взял газеты из одной лишь бравады.
— Встретимся, как и сегодня, после того как тебя лекари отпустят. Именно тут я надеюсь на успех.
На дворе стемнело. На арестованного снова надели наручники. Конвоир разрешил ему сделать несколько затяжек. Замигал красный огонек тюремной кареты. Несколько человек, как и он, в наручниках, ждали, когда подойдут остальные. Это была непредвиденная тюремным расписанием передышка. Через открытые ворота виднелись каменный парапет набережной, черный ствол дерева, фонари на другой стороне реки; изредка мелькал силуэт такси, еще реже появлялись торопливые пешеходы, пытавшиеся укрыться от холодного ливня…
Альбер снова очутился в своей камере, у которой стоял надзиратель. Лампочка, закрытая металлической сеткой, висела высоко, но он попытался читать При тусклом ее свете. Набранный крупными буквами заголовок гласил:
«БОШ ОБВИНЯЕТ КИНОСТУДИЮ СИФ».
Шрифт подзаголовка был помельче:
«Убийца выступает как борец за справедливость, но отрицает, что действовал из ревности».
На первой странице почти целая колонка текста и две — на пятой. Как он и предвидел, от чтения остался такой же осадок, как и от встречи с матерью. Он словно очутился в некоем нереальном мире. Словам тут, казалось, намеренно придавали иной смысл. Как бы из кусочков мозаики создавалась картина событий, которая не имела ничего общего с его собственным представлением об истине.
Насколько можно было судить, интервью журналистам давал полицейский комиссар: Альбер узнавал некоторые фразы, которые тот произносил в управлении уголовной полиции.
«Кинематографические круги весьма встревожены преступлением на улице Дарю. Авторитетные лица подчеркивают, что Альбер Бош, убийца Сержа Николя, был выскочкой, не пользовавшимся ни доверием, ни уважением коллег.
Еще два года тому назад мало кому известный журналист, он не был постоянным сотрудником какого-либо печатного органа. Это был один из тех недотеп, которые обивают пороги редакций, пытаясь сбыть по дешевке свою писанину».
Сказано злобно и подло. К тому же и глупо. Почему «по дешевке»?
«Понадобится еще несколько дней расследования, чтобы опытные эксперты установили, насколько справедливы обвинения убийцы, выдвинутые им против руководства компании СИФ, однако, как бы то ни было, речь идет о второстепенной киностудии, которая…»
Ну, этот автор хоть в чем-то сомневается. Хватило у него ума и на то, чтобы не приводить имена киноактеров и режиссеров, которые пытались заключить контракт и весело проводили время в компании Сержа Николя и его самого.
И тут же другая тема, под иным заголовком:
«Посмеет ли Бош утверждать, что совершил убийство из ревности?»