— Итак, мальчик! чем занимается твой отец?
— Он умер… Он…
— Хорошо, очень хорошо. Братья? Сестры?
— Нет.
— Очень хорошо.
Она глянула на сумочку, лежавшую на стуле, сцапала ее, как курица белый помет, пристроила сбоку и замерла.
— А! вот и ты, Барбара, я хотела поручить твоему приятелю, он ведь живет в том маленьком доме под раскидистой липой… в общем, представьте себе, мальчик, в Поссесьон, во всем этом огромном поместье, нет ни одной липы!..
— О! Я мог бы…
— Мне иногда вечером хочется выпить чашку липового чая, мальчик.
Барбара отвела его в кладовую с покатым полом, заваленную садовой мебелью и летними игрушками, под окном — пресс для винограда, дождь идет, урожай будет плохим. Они устроят спектакль в верхней части, а зрители пусть задирают головы.
— Кто придет, как ты думаешь?
— Так! мама, папа, дядя Жюль.
— Немой?
— Вовсе он не немой, просто говорить не хочет, но когда его мама, моя бабушка, была жива, он говорил. Прекрасно говорил!
— В общем тут только десять мест.
Для его матери места нет, все для Будивиллей. Машины, замки, городской дом с каменными масками. Они переоделись в костюмы маркизов и разбойников, одна девочка надела платье с кринолином, другая костюм Красной Шапочки. Я убил отца, я отлично знал, что он вернулся, я сказал, что принял треск огня за топот овец Пьера. Или за дождь. А в небе было полно звезд!
— Твоя очередь, Жозеф, давай, пойдем, если ты забудешь реплики…
— Пока полный порядок, мама вяжет, дядя Жюль читает газету, они, вообще, нас слушают?
— Тетя Урсула постоянно разговаривает.
— Ох! Знаешь, эти взрослые!
— Но Кларисса, ты не можешь идти на сцену в таком виде. Только посмотрите: кальсоны спереди раскрываются. А ей разбойника играть!
Кальсоны Оноре. Где он, Бог мой? Уже три месяца нет новостей!
— Быстро, дайте булавку или какую-нибудь брошку.
Едва только маленький пухлый разбойник появился в лесу, где должен был с ружьем поджидать жестоких сеньоров, как один из почетных гостей, мсье Гонтран, наклонился вперед, приставил к глазам лорнет… — «Я играю в комедии в замке Поссесьон с Барбарой и Клариссой и их кузиной из Базеля. Я, Жозеф». По вечерам он наказывал себя, зажимая нос бельевой прищепкой. — …и вдруг прыснул со смеху, шепнул что-то на ухо тете Урсуле-Поль, и они стали смеяться вместе, да так громко, что пришлось задернуть занавес. Что с ними? Эй! Эге-гей! — кричали они весь следующий акт, в котором сеньор находит свою дочь Красную Шапочку, похищенную цыганами — Скрипичный ключ!
Какой еще скрипичный ключ?
— Мой отец кричит громче всех. — У Барбары от гнева выступили слезы на глазах. — Господи, какие же они глупые!
— Скрипичный ключ, — кричали они, хлопая в ладоши, даже дядя Жюль с улыбкой до ушей мычал что-то радостно и стучал, как метроном, по спинке стула, и тетя Валери вытирала глаза, никогда я не видела, чтобы она смеялась, хмурое смуглое лицо, на стенах ледяных коридоров замка полно таких, и тетя Урсула-Поль кусала губы. Но мой отец смеется громче всех. Мой отец! Пьеса провалилась, даже до конца не доиграли.
— Но что с ними случилось?
— Это из-за броши в виде скрипичного ключа, которой мы спереди застегнули кальсоны Клариссы. До чего же они глупые!
Барбара сняла розовое платье с кринолином — молодая покойница надела его на свой первый бал в тот год, когда урожай принес сто тысяч литров под прессом, и преданный покупатель приехал уже в августе, небо было черное со странным желтым отсветом, предупреждающим, что в тучах созрел град и совсем скоро он выбелит поля. Желтая туча лопнула прямо над их виноградниками, преданного покупателя хватил апоплексический удар, наверное, к счастью… А то Валери, засидевшаяся в девках, вроде бы глаз на него положила. Бедняжка Валери, сама из сарая таскает дрова в дом, Сиприен сделал ее мишенью для насмешек, а тетя Урсула-Поль повторяет без конца: вот если бы у бедняжки брови были погуще…
— Сними это, Барбара, и что за жуткие угольные брови? Идите все умойтесь. И сюда не возвращайтесь, нам надо поговорить.
Дети, широкие брови, тонкие усы, уселись на кровать Барбары. В Париже тоже много пьес проваливается! Уверяю вас, наша пьеса была очень хорошая. И «Шпаги наголо!» — чудесная книга.
— Вы, конечно, знаете, что от нашего племянника Оноре давно уже нет новостей, — говорил в гостиной Гонтран.
— Племянник… дальняя родня.
— О! Сиприен, вечный скептик, я заботился об Оноре, как о родном сыне. После несчастного случая с его отцом…
— …совершенно необъяснимого, он умел работать веслами, лодка отлично держалась на воде, и если бы…