— Барбара! куда ты, Барбара? останься с принцем, куда ты идешь?
— Встретить Жозефа, он не решается войти.
До чего же наша Барбара любит popolo[33]! это не моя наследственность, мой отец, Gutsbesitzer… Жозеф с большой цветастой сумкой шел по улице, в траве валялся гранитный чан, печь в прачечной разрушалась, зачем теперь, когда есть стиральные машинки, затевать там ремонт? фонтан, из которого не до конца слили воду, при наступлении холодов взорвался, но, несмотря на суровую зиму и на обмороженную кожу Барбары, лето выдалось дождливым, год плохим, еле покрыли расходы. Становилось свежо, как объяснить черному соломенному пугалу, что лучше вернуться в дом? Невозможно! Как говорится, если мы — королева, мы везде чувствуем себя как дома. Что на нее вдруг нашло, зачем она приглашает эту дылду Гермину? и всех этих Малоухих, толпящихся у забора? и этого мальчика, идущего по газону с нелепой цветастой сумкой? Мадам Будивилль схватила его за тощую руку и развернула к себе: что вам надо, черт возьми? Что? вы принесли мне липу? да тут на целый полк. Ваше Высочество, извините за глупый инцидент, это сын одной нашей крестьянки. Сейчас, сейчас принц точно вытащит часы, поднимет брови, а мы ведь уже почти догнали Блервиллей, у которых он оставался час сорок пять минут.