В любом деле нужен опыт и время, в начале всегда теряешь, вот, например, Эмиль.
— Эмиль…
— Ну да, вы же только Эмиля признаете. Аллеи больше не пропалывали, разве Гермине для вышивания недостаточно террасы десять на десять шагов? У сливных решеток появились крысы, пятнистая кошка охотилась за ними, убивая одним ударом лапы, все персики в погребе были погрызены, Роза готовила бутерброды с морковкой и фосфором, крысы всегда ходят одной и той же дорогой, как и трефовый король. Город, когда-то спешивший заглянуть в окошко Катон, которая, как прикованная, сидела на кровати, теперь ходил смотреть на них.
— Прогуляемся по городу, покажем им. Мой слуга-шофер-на-все-руки-мастер Жак поведет машину.
Дрозды молчали уже несколько дней, разве что один какой-нибудь, замечтавшись, нет-нет, да и чирикнет, город тоже притих, асфальт плавился. Ну, что скажешь, Гертруда? вот и они! О! нельзя разориться в одночасье, видишь, и машина при них, и шофер, это немалые расходы… кухарка подслушала… Роза? — нет, Роза же — не кухарка, она приходит в замок днем помогать по хозяйству… — нет, она там теперь постоянно живет, снюхалась с ними… — так вот, вроде бы они не могут содержать замок и скоро переделают его в Tea-room. Машина медленно катила по улицам.
— Вернемся, я больше не могу. Все эти popolo, простолюдины, которые нас разглядывают… Скажите мне правду, Гонтран. Если бы не все эти любезные банкиры, у нас бы больше не было… не было бы денег, да?
— Давно уже следовало сократить штат прислуги, я без конца вам это повторял.
— Нет, вы мне ничего не говорили. Если бы вы сказали, я бы так и поступила, я все умею делать сама и готовлю так, что пальчики оближешь.
— Не знаю, оближут ли пальчики Жюль и Валери, но жить нам придется на восемьсот франков в месяц.
— Полагаю, Валери могла бы…
— Вынужден вас перебить, я всегда обещал ей: «Пока буду жив, для тебя найдется тарелка супа». К тому же она — дальняя родственница…
Что? Валери — не сестра Гонтрану? Не сестра?! невероятно! Может, она — дочь тети Урсулы-Поль?! Нет, еще на заре семейной жизни дядя Поль одним прекрасным утром уехал по имущественным делам в Эль-Файюм, и никто его больше не видел, а тетя с тех пор ни разу не смеялась и, конечно, никаких детей у нее нет и быть не может. А Жюль тогда кто? Немой Жюль? земля сотрясается на своих основах, Валери Гонтрану не сестра?!
— Придется жить на восемьсот франков в месяц, если только Оноре не подаст признаков жизни или… смерти, и если Сильвия умрет, но уже сколько времени прошло, а она все лежит себе в постели, глядишь, так до ста лет и протянет, мне уже тогда сто десять будет. Да, с сегодняшнего дня питаюсь только йогуртом. Шучу! вот снова стал шутить.
Ванна на львиных лапах ходит ходуном: Барбара собирается на свидание.
— Нам с вами, Гермина, только и остается, что разбиться об стену, как сын фермера.
Барбара ждала на банкетке у окна, когда посигналит Оливье, смотрела в черное стекло на отражение светлых волос, бордового платья и своей комнаты, из-за пурпурного бука превратившейся в лес. Денег не хватало, и поэтому дополнительную страховку оформлять не стали, год начался с таких морозов, что невозможно было представить ни террасу, раскаленную от солнца, ни вибрирующий над оградой воздух; желтые тучи появились из-за Юры, что за желтые поля лежат там по другую сторону? На следующий год измученные деревья еще болели, фруктов мало, зато листва до того красивая, что статуи приходили рвать ее по ночам.
— И, конечно, у нас выпал град. Я слышал, град, вы от меня не скроете. Град, разорение, сколько бед на нас валится, и все на мне! Самсон, вот кто я, Самсон, слепой. Держу замок на вытянутых руках. Где я? какое сегодня число, время года, час? У меня нет внутреннего хронометра, как у пчел, как у морских блюдечек, которые каждый год без опоздания возвращаются, чтобы приклеиться к своей скале. Почему не косят отаву? мне кажется, что на заре больше не точат косу? или я просто оглох? Вы не отвечаете?