Итак, хотя на первый взгляд это не вполне очевидно, сравнение между масонскими трапезами и банкетами компаньонов или народных обществ показывает, что между ними существовало глубокое сходство, которое невозможно объяснить ни сознательными заимствованиями, ни присутствием на этих банкетах одних и тех же лиц. А если обычаи и внешние признаки банкетов были схожи в социальных группах не только различных, но и, можно сказать, герметически закрытых, из этого можно вывести предположение, что инвариантом в данном случае выступала сама форма банкета, ее структурные особенности. Банкеты в различных социальных группах были не идентичны, но сходны в основном. При изучении либеральных банкетов эпохи Реставрации это следует иметь в виду.
Банкет — это праздник
C политическими банкетами дело обстоит так же, как и со всеми прочими. В эпоху Реставрации участники этих либеральных агап всегда определяли их не как обычные вечеринки или политические собрания, но прежде всего и в основном как праздники121. Это слово повторяется во всех отчетах: «патриотический праздник», «гражданский праздник», и редкое описание не заканчивается фразой: «Банкет прошел как настоящий семейный праздник». Противники либералов, префекты или роялистские публицисты, охотно объявлявшие эти банкеты собраниями заговорщиков, с трудом могли приискать для них другие определения: в 1818 году префект департамента Изер Шоппен д’Арнувиль, упоминая о церемонии в честь годовщины отпора, данного жителями Гренобля пьемонтским армиям, говорит о «своего рода празднестве». Что же касается ультрароялистских газет, которые все-таки не могли именовать все банкеты оргиями и гнусными сборищами, они часто шли по другому пути и подчеркивали, что так называемые либеральные празднества проходят весьма уныло и что, поскольку в этом году гости на них умирали от скуки, в следующем их туда уже не заманят… Итак, банкет — это праздник, и проходит он в атмосфере веселости и «самого искреннего согласия»; признаемся, что здесь мы не можем в очередной раз не вспомнить Флобера, внимательного читателя газет и великого разоблачителя прописных истин. Но необходимо пойти дальше и не доверяться первому впечатлению. Конечно, отчеты, публиковавшиеся в либеральной прессе или в брошюрах, которые организаторы распространяли в публике после праздника, зачастую твердят одно и то же; противники либералов в своих реакциях также не отличаются разнообразием. И та, и другая сторона оперируют стереотипами, однако стереотипы эти принадлежат обществу, которое значительно отличается от нашего, и если внимательно прочесть все дошедшие до нас отчеты и сопоставить разные точки зрения, можно выявить варианты, возможно исполненные немалого смысла. Наконец, какими бы одинаковыми банкеты нотаблей ни казались постороннему наблюдателю, участники вовсе не воспринимали их как мероприятия рутинные; они видели в банкетах события — конечно, события местного значения, но тем не менее вносящие немалое разнообразие в привычную повседневность.
Время праздника
Итак, праздники, которые с легкостью выходят за рамки частной жизни, — те, которые нарушают личный, традиционный жизненный ритм, те, которые прославляют некое событие. Мы уже видели, какое большое значение имеют годовщины: 12 марта в Бордо, 6 июля в Гренобле. Прибавим сюда и сами события, в тех случаях, когда их можно предвидеть и к ним можно подготовиться: так, полное освобождение французской территории от иностранных войск, последние части которых покинули пограничные департаменты 30 ноября 1818 года, было отмечено патриотическими праздниками, причем либералы в эту пору тем более охотно изъявляли свой энтузиазм, что хорошо знали о тревогах ультрароялистов, опасавшихся ухода союзников из Франции. Самый блистательный из этих праздников был устроен герцогом де Ларошфуко-Лианкуром, а Беранже по этому случаю сочинил одну из самых знаменитых своих песен, «Священный союз народов». Однако это торжество было не единственным: Бенжамен Констан упоминает состоявшийся в Париже «патриотический обед, в котором сотня избирателей 18‐й секции торжественно отметили <…> уход чужестранцев и освобождение Франции»122. В Осонне, как и во многих других городах департамента Кот-д’Ор, было создано общество для «чествования с помощью банкетов освобождения родины», и к этому празднованию привлекли местный гарнизон. «Залу, предназначенную для танцев, драпировали с большим вкусом; бюст короля поместился между флагами разных воинских подразделений и знаменами национальной гвардии, а девизы на стенах прославляли союз между осонцами и гарнизоном и подтверждали общность их чувств»123. В Экс-ан-Провансе «день, когда родная земля получила свободу» был отпразднован гражданским банкетом, который «в течение нескольких дней считалось хорошим тоном чернить», на котором «произнесли тосты за родину, чей праздник собравшиеся отмечали, за короля и Хартию, которые для нас связаны неразрывно, за единство детей Франции»124. Другое событие, легко прогнозируемое и способное вызвать всеобщее ликование, — приезд в город человека королевской фамилии. Людовик XVIII, грузный подагрик, давно отвыкший ездить верхом, никогда не покидал столицу. Однако его брат граф д’Артуа, его племянники и племянницы (прежде всего герцог и герцогиня Ангулемская, но также герцог Беррийский и его молодая супруга) путешествовали очень много. Во всех городах, где они останавливались, начальство считало своим долгом устроить в их честь банкет — разумеется, за счет местных налогоплательщиков; предполагалось, что ответом на теплый прием станет благосклонное отношение королевской власти к муниципальным элитам и даже ко всему городу. Когда граф д’Артуа приехал в Марсель в октябре 1814 года, большая часть тамошнего населения встретила его с энтузиазмом, и он был роскошно принят муниципалитетом, устроившим в его честь целых два банкета. Задние мысли марсельской элиты, надеявшейся возвратить себе те таможенные привилегии, которыми город пользовался при Старом порядке, выразились по такому случае в форме, с нашей точки зрения довольно странной: местный поэт, выказав чудеса ловкости, ухитрился вставить во все куплеты песни, исполнявшейся на банкете, слово «вольность», имея в виду, конечно, освобождение от уплаты таможенных пошлин125…