Что же ели на этих банкетах? По правде говоря, известно об этом немного. Я не нашел в прессе ни одного отчета, где перечислялись бы блюда, поданные участникам, что, как мы видели, будоражило фантазию тогдашних полемистов143. Но вполне возможно, что еда была вкусной и обильной. С одной стороны, мы уже сказали, что в провинции рестораны, где проходили банкеты, или те, где заказывали еду, если пиршество переносилось в другое место, считались лучшими в данном краю. В Париже дело обстояло немного иначе, но в любом случае никто не стал бы оскорблять чествуемого депутата, подавая ему второсортные кушания. Мы знаем об этом хотя бы потому, что, хотя префекты, супрефекты, комиссары полиции или жандармские офицеры очень часто пытались убедить министра в том, что депутат или гости остались недовольны банкетом, дурная еда никогда не упоминается в качестве причины этого недовольства. Более того, если верить наблюдателям скорее недоброжелательным, чем проницательным, единственной причиной, побуждавшей ряд гостей принимать участие в этих жалких мероприятиях, было желание насладиться вкусной едой. Кроме того, если позже, при Июльской монархии, в рассказе о таких совместных трапезах нередко поминалась черная похлебка спартанцев, в эпоху Реставрации политические противники никогда не употребляли этот образ. Ультрароялистские журналисты этой эпохи никогда не выражали сочувствия желудкам гостей, напротив: посмеявшись над претензиями либералов на простоту убранства, они делали вид, что оплакивают наивность, чтобы не сказать полную глупость добрых провинциальных буржуа-либералов, которые не жалеют денег на роскошные трапезы для адвокатов и журналистов — злобных, но не страдающих отсутствием аппетита. Важно было опорочить либералов, особенно незнатного происхождения, представив их паразитами в античном смысле этого слова, дармоедами, приживалами. «Кто сказал, что либералы не должны обедать, и обедать хорошо, пусть и за счет глупцов тех же взглядов?» — восклицает «Консерватор Реставрации», а затем пишет о «предвыборных обедах», которые не могут обойтись без перигорских трюфелей144.
Наконец, в ту пору ни один праздник нельзя было считать удавшимся без музыки. Понятно, что музыка не умолкала на банкете в «Теленке-сосунке», устроенном в честь Россини: в ту минуту, когда он вошел в залу и направился к своему почетному месту, «восхитительный оркестр под водительством г-на Гамбаро заиграл пленительную увертюру к „Сороке-воровке“», а во время самого пиршества «время от времени звучали фрагменты опер, которые, даром что всем памятные, были выслушаны с вниманием, в подобных обстоятельствах беспримерным. То была дань, достойная их автора». Затем, за десертом, настала пора тостов; сначала выпили за героя праздника, затем за покойных великих композиторов: Глюка, Гретри, Моцарта, Меюля, Паизиелло, Чимарозу. После каждого из этих тостов, сообщает «Пандора», «оркестр исполнял фрагмент музыки того композитора, за кого он был произнесен». Так обстояло дело на банкете в честь великого Россини. Но описанный Бальзаком вымышленный банкет в честь Люсьена де Рюбампре, поэта и романиста, славы Ангулема, также не обошелся без музыки. Полковник, командующий местным гарнизоном, предоставил для праздника военный оркестр. Музыка привлекла во двор гостиницы множество зевак, и их примеру едва не последовал Давид Сешар, зять Люсьена, скрывавшийся от кредиторов; именно на это и рассчитывал Пти-Кло, устроитель празднества. Банкеты, таким образом, нуждались в музыке, и те, какие устраивались в честь депутатов, не составляли исключения. Нантский «Друг Хартии» отмечает, что «во время банкета [устроенного в честь господ де Сент-Эньян] раздавались гармонические звуки; мелодии были выбраны со вкусом, и эта пленительная музыка смолкла, лишь когда гости начали расходиться». «Булонский комментатор», описав убранство залы в цирке Искусств, где чествовали депутата Луи Фонтена, уточняет: «Музыканты, помещенные в укромном месте, при появлении г-на де Фонтена заиграли „Да здравствует Генрих IV!“, а во время трапезы беспрестанно исполняли фрагменты, избранные в соответствии с предметом собрания»145. Оркестр или по крайней мере несколько музыкантов требовались, чтобы приветствовать появление в зале наиболее уважаемых гостей, а затем, во время самого пиршества, исполнять фрагменты, приуроченные к обстоятельствам и к подразумеваемому смыслу мероприятия. Задача тоже не из легких: в провинции, за неимением профессиональных музыкантов, таких как оркестр г-на Коллине, который сопровождал банкет в «Бургундском винограднике» и о котором, впрочем, правительственные газеты отзывались с немалым пренебрежением, приходилось использовать подручные средства: в лучшем случае оркестрантов местного театра, в худшем — музыкантов из числа национальных гвардейцев или пожарных, а то и просто просвещенных любителей. Это нередко становилось предметом бесчисленных мелочных войн между властями, с одной стороны, и организаторами либеральных празднеств, а подчас и самими музыкантами, с другой.