Здесь мы видим фактическое смешение «времени оного» древнего сознания и отчетливой попытки привязаться к историческим событиям. Подобное можно обнаружить и в описании событий более близких и недлительных.
«Вот Сигмунд-конунг трубит в свой рог, что остался ему от отца, и побуждает дружину. Было у Сигмунда дружины много меньше. Завязалась тут жестокая битва, и хоть был Сигмунд стар, а все же сражался он люто и все время был впереди своих. Не устоит перед ним ни щит, ни броня, а он весь день идет прямо на вражескую дружину, и никто не знает, чем кончится бой между ними. Много там летало дротов и стрел, и так помогали ему вещие его дисы, что не был он ранен, и неведомо, сколько людей пало от него, и были у него обе руки в крови по самые плечи. А когда продлился бой тот некое время, явился на поле том человек в нахлобученной шляпе и синем плаще; был он крив на один глаз, и в руке у него – копье. Этот человек выступил навстречу Сигмунду-конунгу и замахнулся на него копьем. А когда Сигмунд-конунг ударил со всей силы, столкнулся меч с копьем тем и сломался пополам на две части.
Тут Сигмунда-конунга покинули Удачи, и многие пали из его дружины…» (Сага о Волсунгах, III).
Любое «вчера, прошлое, предки» становилось «сегодня, настоящим, зрелым родителем» и устремлялось в «завтра, грядущее, принадлежащее детям». Но все же завтрашний день вдруг оказывался уже вчерашним, и цикл повторялся. За Утренником скакал Полуденник, а за ним Вечерник (см. сказку «Баба-Яга и Василиса Прекрасная» в изложении А. Н. Афанасьева), затем снова выезжал Утренник… И за порядком этим следила Великая Мать и Пряха Судеб – славянская богиня Яга, она же и Макошь, которой служили эти три всадника[6]. Собственно, еще Мелетинский отмечал, что среди деяний культурного героя в пространстве мифа есть и установление небесных светил, и регулирование смены дня и ночи, и времен года, приливов и отливов… (Мелетинский, 1982, с. 25–28).
Мифологическое сознание живет по иным законам, отличным от требований современной науки (или потуг на подражание ей). Деяния обожествленных предков[7] жили в песнях, преданиях, если не вообще проявлялись в самом окружающем мире в виде природных событий, чередования времен года и иных перемен.
Наше внутреннее Я, наше естество жило и продолжает жить по природным законам, по божественным правилам, в большей или меньшей степени продолжая подчиняться законам мифологической Вселенной. И поделать с этим ничего нельзя, да и не нужно. Священные солнечные и лунные циклы определяют наше бытие. В их повторении – основа нашей жизни, хотим мы того или нет.
Поэтому счет от «основания мира», «падения» или «основания Н-ска» и т. п. если и присутствовал в рамках исторически действительно традиционного мировоззрения индоевропейцев, не знавших идеи божественного откровения или письменного предания, то исключительно как нечто временное, преходящее, мирское, но никак не могущее стать частью «священного», частью объясняющего мироздание мифа.
Отступление. Историческая память и традиция[8]
Сегодня мы считаем годы в том числе и для того, чтобы «закрепить» свою историческую память. Глубина исторической памяти современных людей невелика. Наглядным примером тому – вот что.
По всей территории Руси западнее Москвы и, частично, в Беларуси в деревнях и весках помнят местные жители о французских могилах. В 1812 году шел на Москву император Наполеон Бонапарт, а потом, когда его армия отступала, его солдатам приходилось хоронить павших однополчан в курганообразных насыпях – братских могилах. Вам поведают о том, как в детстве рассказчик и его приятели собственноручно вскрыли такую могилу, нашли там остатки мундиров, золотые [sic!] пуговицы, остатки эполет. Только со временем все куда-то подевалось… В Интернете ходит даже душераздирающая байка про некую аномальную зону в окрестностях Ново-Переделкино, что под Москвой. Появилось это жуткое место потому, что там захоронены французские солдаты (или колдуны?). И лежат они доселе там, нетленны, и автор (якобы «исследователь тайного и загадочного») собственноглазно видел эти самые тела…
«В центре находилась большая, заросшая высокой травой прогалина с шестью курганами на ней. Пять – примерно 3,5 метра высоты, – вероятно солдатские и один центральный примерно 5–6 метров высоты, – вероятно офицерский…