«Заботы шамана о продолжении жизни отнюдь не замыкались на действиях, связанных с проблемами воспроизводства своего рода-племени. В равной мере они распространялись на неизбывность окружающего живого мира. У большинства сибирских народов этнографически отмечены календарные камлания, во время которых шаман в интересах всего родового или родоплеменного коллектива отправлялся в небесные сферы для добывания душ разных животных. В этих камланиях наряду с шаманом нередко участвовали все присутствующие. Эвенки, например, собравшись на такое камлание, подпевали шаману в положенных местах, участвовали в сценах шаманской охоты и пр.. Подобное «соучастие» имело место и у других народов – видимо, с древнейших пор» (Косарев, 2003, c. 288).
Шли века, был долгий период двоеверия, сменилась «официальная» религия, но суть годового круга оставалась прежней: под новыми именами упорно скрывались древние праздники и неистребимые древние боги. Они и не могли умереть, поскольку в значительной степени были не чем иным, как олицетворением природных сил, ритмов, процессов, управляющих и направляющих жизнь людей, а одновременно – управляемых и направляемых их волей.
В дошедшем до наших дней обычае праздновать ключевые дни года внимательному наблюдателю вполне могут открыться не только их сельскохозяйственное или охотничье содержание, но также древнейшие мифологемы и основания мировоззрения.
Для человека с мифологическим сознанием весь мир (точнее, все «нижние», «средние», «верхние» миры) предстает в неразрывном единстве, а потому бессмысленно пытаться истолковать предания как отражения только того или только этого явления, события, представления.
Л. Н. Гумилев писал о народах Севера:
«Отсчет времени был для них непонятен, и происходило это не от отсутствия памяти. Время изготовления вещи и ее отношения к событиям жизни было весьма четкое. Они игнорировали время как таковое, как абстракцию. <…> Люди считают время так, как им нужно, и не применяют иные системы счета не потому, что не умеют, а потому, что не видят практического смысла».
Собственно, можно сказать это и о древних славянах. Мир един, он не может быть разделен на части – следовательно, понимание одного и того же предания происходит на разных уровнях. В том числе единомоментно, параллельно. Оно описывает нечто не как «или – или», но как «и – и».
Скажем, летний солнцеворот одновременно является и «точкой поворота годового пути Солнца на зиму», и днем свадьбы Неба и Земли, и временем, когда небесный свет в наибольшей степени силен, побеждает зимнюю (ночную) тьму… С точки зрения мифологического сознания бессмысленно искать одно-единственное понимание календарного события.
Рассматривая народную обрядность и вычленяя древнейшие ее черты, исследователь, в зависимости от своих предпочтений, может придти к самым разным выводам и при этом оказаться прав. Миф, будучи, по меткому выражению А. Ф. Лосева, есть не вымысел, «но символ» и, как таковой, он может оказаться применим к разным системам отсчета и описания действительности. И астральные культы, и образы животных-покровителей (родоначальников), и орнаментальные композиции, и сказочные сюжеты действительно опираются на одни и те же мировоззренческие основы. Нелепица возникает из-за их бездумного смешения, профанического по сути и оккультного по внешним проявлениям, которое ныне так часто встречаем мы в кругах тех, кто мнит себя традиционалистами. Самое удивительное, что и физические реалии окружающего нас мира могут оказаться «вписанными» в этот ряд образов (см., напр., Ермаков, 2005).
Сцена пашни (миниатюра из Жития Сергия Радонежского, XV век) (по: «История культуры Древней Руси», т. I, 1951)
Мы действительно можем обнаружить при изучении народного календаря не только и не столько вековой опыт наблюдений за погодой. Отголоски представлений о возникновении Вселенной, ее развитии, появлении человека, взаимоотношениях между богами и стихиями, а также – одновременно! – а также опытное и интуитивное постижений взаимосвязей между животным и растительным миром, о поведении и развитии всего сущего – это и есть традиционный календарь. В нем переплетены и великие тайны, и повседневность – вполне прикладная, обыденная, то, что способствует выживанию человека.