Барка врезается в перебор, каких на Чусовой немало. Автор наблюдает, как вдруг пробуждаются пришибленные люди, меняются на его глазах.
«Нужно видеть в это время бурлаков. Я теперь только понял, чем славились утчане: едва сорвется команда с языка Окини, как все ударят поносным с таким напряжением, точно тяжелое бревно в руках восьми людей превращается в игрушку. Это называется «работать одним сердцем». Я просто любовался этой ничтожной кучкой бурлаков, которая в торжественном молчании пометывала поносное, как перышко».
«Работа одним сердцем» — это соединяло людей. Уральский рабочий вставал перед Маминым в полный рост, раскрываясь в своей трудовой сущности, вызывая уважение.
В третьем номере журнала «Устои» в соседстве с новеллой В. Гаршина «То, чего не было» и рассказом Н. Златовратского появилась повесть Мамина «На рубеже Азии».
Она прошла сложный путь. Еще в октябре Мамин, будучи в Петербурге, в редакции журнала «Слово», оставил повесть «Мудреная наука». Скабичевский, ведавший прозой, обещал что в начале года она появится в журнале. В конце этого же года журнал «Слово», известный своими обширными связями с революционной интеллигенцией, был удушен цензурным комитетом. Возник на его обломках новый журнал «Устои», где прозой стал ведать тот же Скабичевский.
Он и предложил Мамину напечатать повесть в новом журнале. Но название «Мудреная наука» он посчитал «шаблонным» и предложил свое — «На рубеже Азии». Автор, еще не уверенный в себе, готовый примириться в мелочах, лишь бы печататься, возражать не стал против нового названия, хотя авторское название более точно выражало замысел.
На этом злоключения не закончились. Мамин, с трудом напечатавший повесть, в ту пору сильно нуждавшийся, денег за нее от журнала «Устои» не получил.
Позже в своих литературных воспоминаниях Скабичевский написал об этом случае, излагая его так:
«С Маминым мы сыграли некрасивую штуку. Он нам прислал свою повесть («На рубеже Азии») из провинции, не предполагая, что издаем журнал артельно, печатая в нем статьи даром в ожидании будущих благ. Мы были обязаны предуведомить об этом Мамина, а мы взяли да напечатали (журнал «Устои») его повесть, уверенные в том, что неужели он потребует немедленно высылки гонорара, когда сотрудники, не чета ему, терпеливо ждут. А он, сильно нуждаясь и даже голодая, взял да потребовал. Тогда только мы уведомили его о той чести, какой он удостоился, разделяя наши ожидания. Мамин был так поражен, что до сего дня не может забыть этого казуса, и нет-нет да напомнит при случае тому или другому из бывших членов артели, как мы его подвели».
Да, с автором в «Устоях» не церемонились. Дескать, молодой, к тому же из провинции. В журнале «Русское богатство» у Мамина приняли сразу два рассказа, но честно предупредили, что ведется он на артельных началах и сотрудникам гонорар не выплачивается, так как подписка едва окупает типографские расходы. И автор забрал свои рассказы. Скабичевский такого предупреждения не сделал.
Таракановка в повести «На рубеже Азии» — это Висим, на всю жизнь остававшийся самым любимым местом уральского писателя.
«Завод Таракановка, — писал он, — заброшен в самую глубь Уральских гор; расположен он на месте слияния трех небольших речек, из которых Таракановка была самая большая и образовала небольшой заводской пруд, со всех сторон обложенный пестрой рамой заводских домиков. Если смотреть на Таракановку с высоты птичьего полета, она представлялась глубокой горной котловиной, окруженной со всех сторон невысокими лесистыми горками; люди заезжие находили ее очень некрасивым заводом и даже называли вороньим гнездом, но я никогда не мог объяснить себе подобного заблуждения и всегда считал Таракановку самым живописным местом на свете».
«Воронье гнездо…» На Урале много таких заводских поселений. Каждое — это целый мир. Писатель обнажает весь трагизм захолустной жизни, заставляет оживать людские драмы.
В майской книжке журнала «Дело» появился второй рассказ Мамина — «Все мы хлеб едим…».
Николай Флегонтович Бажин, ведавший прозой в журнале «Дело», приехавший в Москву по редакционным делам, встретился с Маминым. Его интересовали ближайшие литературные планы уральского писателя. За те дни, что Бажин прожил в Москве, он несколько раз встречался с Дмитрием Наркисовичем, успев прочитать готовые главы романа «Приваловские миллионы». Бажина привлек общий замысел, одобрительно отозвался он и о рукописи, отметив, что уже намечены интересные характеры, энергично и колоритно развиваются события.